год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Во избежание недоразумений, сразу же раскроем тайны книги, предлагаемой вниманию читателя. Чтобы было яснее, прибегнем к помощи средств научной фантастики.

Вообразите себя на месте капитана звездолета инопланетян, который подлетает к Земле с целью узнать, что думают туземцы о своем прошлом.

Он вряд ли справится с заданием, если вздумает ограничиться беседой на эту тему с первым встречным. Ибо рискует услышать нечто, от чего впору тронуться рассудком.

Немногим лучше будет беседа с историком, пусть даже самым знаменитым. Потому что услышишь только одну из многих возможных точек зрения, причем не исключено, что большинство коллег собеседника придерживаются противоположного мнения.

Наверное, оптимальным будет решение познакомиться с мнением не одного, а нескольких - хотя бы десятка-полутора, если нет возможности расширить этот круг - наиболее известных среди землян историков. Так, чтобы отличающиеся одно от другого мнения как бы уравновешивали друг друга и было нетрудно выявить преобладающую или самую убеди- тельную точку зрения. При этом желательно, чтобы в число отобранных историков вошли не обязательно самые модные или самые сановные, но обязательно самые умные, не ограничивающиеся описанием событий прошлого, а пытающиеся осмыслить их. Тогда в это число обязательно войдут Арнольд Тойнби, Лев Гумилев и другие выдающиеся исследователи прошлого в ХХ веке.

Точно так же, если понадобилось бы узнать не о прошлом, а о настоящем, пришлось бы "допрашивать" наиболее выдающихся экономистов, социологов, психологов, политологов, культурологов, представителей других научных дисциплин. И неизбежно появились бы имена Василия Леонтьева, Питирима Сорокина, других мировых "звезд обществоведения" первой величины.

Сложнее с будущим. Чтобы узнать, что думают земляне о своем будущем - ну, скажем, на протяжении следующей сотни оборотов своей планеты вокруг светила под названием Солнце - по той же логике приходится обращаться к наиболее знаменитым современным исследователям будущего, известным под образным названием футурологов.

Но что такое "футуролог"? Что такое "современный"? И что такое " исследование будущего"? Пока что это понятно гораздо хуже, чем "историк" или просто "ученый".

Так вот, исследование будущего - в отличие от гадания, предсказания, пророчества и т.п. - это самое обычное научное исследование, проводимое по всем законам любого научного исследования, только направленное на изучение не прошлого или наблюдаемых процессов, явлений, а их перспектив. В русской литературе оно чаще именуется прогнозиро- ванием, но суть дела та же, поскольку продукт исследования при любой терминологии - прогноз: научный вывод о вероятном или возможном состоянии изучаемого объекта в будущем. Во вступительной статье мы более детально остановимся на особенностях современного научного прогнозирования. Что касается футуролога, то и это - самый обычный научный работник, чаще экономист, социолог, политолог, но нередко также представитель технических или естественных наук, только профессионально занятый либо вопросами теории прогно- зирования, либо непосредственно разработкой пронозов.

Остается уточнить понятие "современный". Для прошлого и настоящего это вполне может быть истекающее столетие, а вот для будущего приходится ограничиваться лишь второй половиной века, потому что первая, с точки зрения истории развития представлений о будущем, - это такая же древность, как и первая половина истекающего тысячелетия. В обозримом будущем ожидается столько существенных изменений, что с их вершины времена Ленина-Сталина-Гитлера сливаются с временами Атиллы-Чингисхана-Ивана Грозного. Кроме того, выделение второй половины ХХ века диктуется историей научного предвидения.

Какой-нибудь десяток лет назад, при существовании СССР/КПСС, в этом отношении все обстояло до примитивности просто. История собственно научного предвидения в при- казном порядке начиналась с марксизма, т.е. с 40-х годов Х1Х века, причем тут же разверты- валась его якобы неизменно победоносная война с иными точками зрения на будущее Земли и человечества, которые обобщались понятием "футурология" с обязательным презрительным эпитетом "буржуазная". Все предшествующее марксизму объявлялось предысторией, состоявшей из религиозной эсхатологии (учение о "конце света"), домарксистской философии истории с её концепциями прогресса, регресса и циклического развития общества, а также социальных утопий - от Платона и Лао Цзы до Сен-Симона, Фурье и Оуэна.

Последующие годы внесли в эту схему ряд отрезвляющих уточнений.

Во-первых, выяснилось, что с появлением марксизма религиозная эсхатология не только никуда не делась, но была и продолжает оставаться составной частью идеологии подавляющего большинства землян - во много раз больше, чем может похвастаться идеоло- гия научная и тем более марксистско-ленинская. Это относится как к более древней и более развитой её, эсхатологии, разновидности, берущей начало в религиях индуизма-буддизма- джайнизма, так и к разновидности помоложе, связанной с иудаизмом-христианством-исламом. Так что какая уж тут предыстория!

Религиозная эсхатология и по влиянию на умы людей, и по богатству своего содержания ничуть не уступает научным или художественным концепциям будущего. К сожалению, объем данной работы заставляет ограничиться только наукой, да и то в самом кратком изложении. Разве лишь в порядке иллюстрации можно будет познакомить читателя с одним из аспектов фидеистической формы общественного сознания, точнее, с одной из разновидностей так называемого эзотерического прогнозирования - с гороскопом человечества на ХХ1 век.

Во-вторых, обнаружилось, что домарксистская и вообще немарксистская философия истории была не так уж глупа, когда рассматривала прогресс, регресс и циклы как бы на равных - в пику марксизму, превозносившему прогресс "любой ценой". Начать с того, что, оказывается, прогресс прогрессу - рознь. Смотря какой и в чем! Сегодня, например, он довел человечество до грани глобальной катастрофы, так что не мешало бы хоть немного регресса, чтобы отойти от края пропасти. С другой стороны, не подлежит сомнению, что многое в развитии человечества определяется циклами - от нескольких лет до многих столетий и даже тысячелетий. Очень жаль, что эту сторону дела, составляющую целое направление совре- менной науки - как впрочем и всю философию истории - мы вынуждены оставить за рамками последующего изложения, отсылая читателя к специальной литературе в библиографическом приложении.

В-третьих, с появлением марксизма никуда не делись и социальные утопии. Мало того, выяснилось, что сам марксизм-ленинизм - ничто иное, как заурядная социальная утопия, только на какое-то время претворенная в жизнь ценой мучительной смерти сотен миллионов людей, но затем закономерно разделившая участь всех утопий. И основа у этой утопии вовсе не научная, а чисто мировоззренческая (философская), как и у сотен других умозрительных построений минувшего столетия. Излишне добавлять, что мы вышли бы далеко за рамки настоящего изложения, если хоть чуть-чуть вторглись бы в безбрежную область утопизма, заслуживающего специального внимания.

С какого же момента заканчивать предысторию и начинать собственно историю научного предвидения, если не с марксизма?

Одно время был соблазн начинать с так называемой ранней футурологии - с появ- ления во второй половине Х1Х века жанра "размышлений о будущем", который сохранился доныне и включает в число наиболее выдающихся шедевров труды Герберта Уэллса ("Предвидения о воздействии прогресса механики и науки на человеческую жизнь и мысль", 1901, рус. пер. 1902), К.Э.Циолковского ("Будущее Земли и человечества", 1928), нобелев- ского лауреата Дж. Томсона "Предвидимое будущее", 1955, рус. пер. 1958) и еще десятка- другого ученых с мировым именем. Однако к настоящему времени возобладала все же более основательная, на наш взгляд, точка зрения: начинать с того момента, когда будущее из предмета различных мировоззренческих спекуляций и даже предмета размышлений ученого превратилось в предмет научного исследования, со всеми требованиями, к научному ис- следованию относящимися.

Факты показывают, что это произошло лишь в 60-х годах - меньше сорока лет назад, с появлением прогнозирования, получившего название "технологическое".

Правда, и у технологического прогнозирования есть своя собственная мини-пред- ыстория, охватывающая вторую четверть ХХ века и означенная именами В.А. Базарова- Руднева, Джона Бернала, Норберта Винера. Существует в ней и четвертое имя - Роберта Юнгка, но это уже на рубеже предыстории с собственно историей.

В. Базаров в серии статей 1924-28 гг. предложил реальный путь перехода от " раз- мышлений о будущем" к исследованиям будущего: проблемно-целевой подход, названный им генетическо-телеологическим. Не гадать попусту насчет того, чего знать нельзя, а изучать назревающие проблемы и выявлять цели, ориентируясь на которые, следует приступать к решению проблем - так можно было бы кратко сформулировать суть его концепции, полно- стью тождественной сути позднейших технологических прогнозов. К сожалению, труды Базарова остались непонятыми современниками и совершенно неизвестными за рубежом. Они были обнаружены в пыли старых журнальных подшивок только в 80-х годах и переизданы в сборнике статей его коллег под общим названием "Каким быть плану: дискуссии 20-х годов" (Лениздат, 1989). Но справедливость обязывает считать именно его как бы предтечей совре- менного прогнозирования.

Дж. Бернал, известный английский физик и общественный деятель, автор ряда осново- полагающих работ по науковедению, в середине 40-х гг. выступил с сенсационной статьей, в которой предрекал быстрый конец привычного дотоле научно-технического прогресса и начало совершенно нового явления - научно-тенической революции, переворота, который радикально изменит не только науку и технику, но и весь мир, всю жизнь людей. Статья вызвала грандиозный скандал и тоже осталась непонятой, но идея НТР тоже органически вошла в арсенал идеологии технологического прогнозирования, поэтому Бернала тоже можно отнести к провозвестникам современных исследований будущего.

Н.Винер, знаменитый "отец кибернетики", в конце 40-х гг. одним из первых и немногих поддержал Бернала, заявив, что ему известно даже, какая именно машина станет "мотором" НТР и перевернет жизнь людей, а может быть даже сделает человека своим рабом. Это - самый обычный арифмометр, которому предстоит сделаться всемогущим компьютером и не исключено - искусственным интеллектом посильнее человеческого. Пока что пророчество Винера насчет возможностей компьютера сбывается с ужасающей точностью. Посмотрим, дойдет ли дело до "искусственного интеллекта". Но уже сегодня Винер по полному праву занимает свое место в ряду "пророков современной прогностики".

Наконец, Р. Юнгк, австрийский журналист , был хорошо известен советскому читателю минувших десятилетий по своей книжке "Ярче тысячи солнц" - о судьбе американского физика- ядерщика Р. Оппенгеймера, поразительно схожей с судьбой его советского коллеги А.Саха- рова. Но советский читатель никогда не видел его еще более знаменитой книги под заглавием "Будущее уже началось" (1952), которая выдержала в 50-60-х годах десятки изданий в десят- ках стран стотысячными тиражами - кроме, разумеется, СССР, поскольку её содержание вопиюще противоречило научному коммунизму. Юнгк блестящим языком журналиста расска- зал массовой читательской аудитории о том же, о чем поведали Бернал и Винер узкому кругу своих коллег: о начинающемся "прорыве" человечества в мир атома и космоса, в мир целенаправленного управления природными процессами , физиологией и психологией собственной личности, в мир "искусственного интеллекта умных машин". Его книга еще не была результатом специального исследования будущего, но уже содержала в себе все главные элементы научных отчетов о технологических прогнозных разработках. Впоследствии Юнгк стал одним из ведущих современных футурологов, одним из основателей и почетным членом Всемирной Федерации Исследований Будущего, которая, наряду с "Обществом мира будущего" относится к наиболее авторитетным международным организациям футуроло- гов. Фрагментом из этой его книги открывается предлагаемая ниже читателю своего рода антология современной прогностики в той её части, которая касается "образа ХХ1 века глазами современных футурологов".

За Юнгком следуют в хронологическом порядке футурологи, чьи произведения приобрели наибольшую известность во второй половине истекающего столетия. Это, кстати, позволяет не только сопоставлять различные взгляды, но и прослеживать эволюцию современной футурологии: в 70-х годах она существенно изменилась по сравнению с 60-ми, в 90-х - не менее существено по сравнению с 80-ми.

Все та же элементарная справедливость побуждает начать этот ряд с большой группы американских ученых из "РЭНД Корпорейшн" и других исследовательских центров США, которые во второй половине 50-х гг. столкнулись с той же проблемой, что и Базаров за 30 лет перед тем. Базарову предстояло дать прогноз ожидаемого состояния СССР после первой пятилетки развития народного хозяйства страны (1928-32 гг.), и он по сути отказался от попыток предсказания управляемых социальных процессов, предложив вместо этого проблемно-целевой подход. Американцам поручили дать прогноз ожидаемого состояния США и мира в целом после выполнения пресловутой программы "Аполлон" (высадка человека на Луну к 1970 г.), которой США ответили на запуск первого советского искусственного спутника Земли, т.е. потенциальной межконтинентальной ракеты с ядерной боеголовкой в 1957 г. и которая призвана была одержать верх в гонке вооружений с СССР (что и было достигнуто). Американцы, понятия не имея о работах Базарова, пришли в сущности к тем же выводам. В результате был предложен все тот же проблемный, или поисковый, а также целевой, или нормативный подход, составивший основу технологического прогноза.

Американцы разработали и саму технологию прогнозирования. Она включала в себя экстраполяцию в будущее наблюдамых тенденций, закономерности развития которых в прошлом и настоящем достаточно хорошо известны; сложный коллективный опрос экспертов в несколько туров, позволяющий как бы объективизировать, обобщать субъективные оценки экспертов (так называемая "дельфийская техника" - по имени античного оракула в Дельфах); прогнозные сценарии, позволяющие четко формулировать и сопоставлять между собой раз- личные вероятные или желательные перспективы развития.

Мы предлагаем вниманию читателя фрагмент из рабочих документов этой группы футурологов - препринт доклада Теодора Гордона и Олафа Гелмера о результатах коллек-тивного опроса экспертов для целей долгосрочного глобального прогнозирования. Заодно это служит хорошей иллюстрацией того, как представляли себе ведущие футурологи мира первой половины 60-х гг. важнейшие контуры ХХ1 века. Заметим, что треть века назад эти таблицы обошли весь мир, потрясенный открывавшейся перспективой.

Засим следует группа футурологов, разработавших теорию и методологию техноло- гического прогнозирования, ставших всемирно известными благодаря этим своим трудам. Именно им принадлежит открытие "Эффекта Эдипа" - феномена "самоосуществления" или, напротив, "саморазрушения" предсказания целенаправленными решениями и действиями с его учетом, что делает бессмысленными тщетные попытки предсказывать управляемое и требует проблемно-целевого подхода для оценки возможных последствий намечаемых решений, т.е. для повышения их объективности и, следовательно, эффективности. Именно им принадлежит вывод о принципиальной невозможности искусственно сконструировать некую "науку о будущем" (по аналогии с историей - "наукой о прошлом") , поскольку, строго говоря, мы имеем дело только либо с прошлым, либо с будущим, а настоящее - всего лишь миг, когда последнее "перетекает" в первое (правда, как мы знаем из песен, именно этот миг называется жизнь). Так вот, наука может заниматься только либо прошлым - и тогда это история, либо будущим, перетекающим в прошлое, - и тогда это все остальные науки, имеющие триединую функцию анализа-диагноза-прогноза. Зато может и должно существовать междисциплинарное направление научной работы под названием "исследование будущего", с несколькими поднаправлениями, о которых речь пойдет ниже. И многое другое в том же духе

Первым в этой группе следует назвать француза Бертрана де Жувенеля, который в 1964 г. поразил мир книгой "Искусство предположения" ("L'art de la conjecture"). В этой книге были сформулированы многие теоретические положения технологического прогнозирования. Впоследствии де Жувенель стал одним из ведущих футурологов мира, первым со-президен- том автора сих строк в руководстве Комитетом иссследований будущего Международной социологической ассоциации. Вместе с Юнгком мы создавали и Всемирную Федерацию Исследований Будущего, за что все трое избраны её почетными членами, а де Жувенель - её первым президентом.

Читателю, надеемся, будет интересно познакомиться с представлениями о ХХ1 веке этого выдающегося ученого. Но так как де Жувенель - более теоретик, нежели практик прогнозирования, мы подключили в избранный ряд футурологов его коллегу - Жана Фурастье с его книгой "40000 часов: инвентаризация будущего"(1965), где подробно рассказывается о жизни людей ХХ1 века.

Рядом с де Жувенелем в истории становления современной прогностики навсегда останется Даниел Белл - один из ведущих американских социологов того времени. Белл вообще один из немногих социологов, которые заняли по отношению к футурологии не позитивистски-негативную, а очень конструктивную позицию. Его главная заслуга - разработка теории "постиндустриального общества", составившей идейную базу большинства долго- срочных технологических прогнозов в 60-80-е годы. К тому же в 60-е годы он был председа- телем "Комиссии по 2000 году" Американской академии искусств и наук - одного из наиболее авторитетных футурологических учреждений тех лет, чьи многотомные труды явились важной составной частью фундамента технологического прогнозирования. Особо отметим, что эта Комиссия работала в тесном сотрудничестве и во многом "на равных" с первой группой советских футурологов в Москве. Затем паритет был нарушен силами ЦК КПСС, и с тех пор растущее отставание Москвы сделало подобное сотрудничество нереальным, хотя вовсе не исключенным в будущем. Надо полагать, что взгляды на ХХ1 век футурологической звезды такой величины тоже представляют первостепенный интерес.

В 60-х - начале 70-х гг. внимание не только футурологов, но довольно широкого круга читателей привлекли работы голландца Фреда Полака и американца Джона МакГейла, Оссипа Флехтгейма из Западного Берлина и несколько позже норвежца Иогана Галтунга. Полак выступил с фундаментальным двухтомником "Прогностика" (1968, сокращенное англ. изд. - 1973) - серьезным вкладом в теорию технологического прогнозирования. МакГейл собрал и издал довольно большой фактический материал, позволявший экстраполировать в будущее важные наблюдаемые тенденции. Частично этот материал использован в его нашумевшей книге "Будущее будущего"(1969). Флехтгейм прославился как создатель еще в 1943 г., в США, термина "футурология" - правда, а смысле противопоставления "идеологии", оправдывающей существующей режим, и "утопии", отвергающей его, как чего-то объективно научного, от политических пристрастий независимого. Но затем издал ряд капитальных трудов по современной прогностике и по сию пору остается самым крупным и авторитетным германским футурологом. Его самый фундаментальный труд - "Футурология: борьба за будущее"(1970). Галтунг в 60-е годы был сравнительно с большинством своих коллег довольно молод, но это не помешало ему выступить организатором крупной международной конференции - важ- ного этапа на пути создания Всемирной Федерации Исследований Будущего, а затем издать ряд капитальных трудов по теории технологического прогнозирования. Наиболее фундамен- тальный - "Истинные миры" (1980). По совести, в этот ряд следовало бы включить Эриха Янча, чей капитальный труд "Технологическое прогнозирование в перспективе" (1967, препринт 1966 дважды издан у нас в 1970 и 1974 под не совсем точным названием "Прогнозирование научно- технического прогресса") до сих пор служит чем-то вроде энциклопедии методов технологи- ческого прогнозирования. Но этот автор, в отличие от своих коллег, писал только о "кухне" прогнозирования и ни разу не обмолвился насчет того, что подают на стол повара-футурологи.

Каждый из остальных персонажей своим первым произведением вызывал в свое время сенсацию и на какое-то время делался автором "футурологического бестселлера No 1" в западной литературе.

Первым таким "героем дня" стал директор Гудзоновского института - одного из первых и известнейших прогностических центров США - Герман Кан, ярый антисоветчик, ставший, по иронии судьбы, любимым автором большевистской "Правды" за неуемный оптимизм в отношении будущего, резко отличавший его от большинства коллег и роднивший с тогдашни- ми идеологами на брегах Москвы-реки. Его капитальный первенец под именем "Год 2000" (1967) целых три года находился в центре внимания мировой общественности, кроме, разумеется, советских читателей, хотя для партноменклатуры самым воровским образом был издан на русском языке "для служебного пользования" тиражом 5000 экз. И все радо- вались радужным перспективам, рисовавшимся на фундаменте теории "постиндустриального общества", о которой упоминалось выше. В последующем Кан опубликовал еще около десятка таких же трудов, но ни один из них не имел прежнего успеха.

Не успели земляне насладиться как следует кановскими красотами "постиндустри- ального общества 2000 года" (мы почти дожили сегодня до этого рубежа и хорошо пред- ставляем, что получилось на деле), как в 1970 г. их потряс "Футурошок" талантливого американского журналиста Алвина Тоффлера. Оказывается, будущее несет с собой не только умножение валового национального продукта, как доказывал Кан, но и кучу серьезных проблем. И если заблаговременно не приступить к их решению, то жизнь в будущем может сделаться довольно огорчительной. Кто бы мог подумать? Вот когда начал работать в полную силу проблемный инструментарий технологического прогнозирования! Целых два года мировая общественность, забыв о "Годе 2000", обсуждала эту сенсацию. Пока её не оглушил еще один "шок", о коем ниже - посильнее кановского и тоффлеровского, вместе взятых.

Впоследствии Тоффлер выпустил еще несколько интересных книг и по авторитетно- сти вошел в первую десятку футурологов мира. Но, как и Кан, никогда уже больше не достигал столь сенсационного успеха.

Ряд наиболее занимательных глав из "Футурошока" появился на русском языке два года спустя в "Иностранной литературе" (1972,3). Но в целом книга долго не появлялась у нас - сначала благодаря усилиям Главлита, хотя несколько переводов было готово к печати, а затем благодаря развалу книжного рынка в России. Наконец, в 1997 г. некое питерское издательство "Лань" порадовало нас полным русским переводом "Футурошока", да еще умо- помрачительным по нынешним временам тиражом: 10000 экз.! И хотя в выходных данных книги отсутствует упоминание о том, что оригинал появился на свет почти 30 лет назад, так что создается впечатление, будто автор написал эту книгу специально для "Лани" только вчера, да и вообще ссылка на разрешение автора заменена грозным предупреждением, что попытка воспроизводить чужие тексты будет преследоваться в судебном порядке - все равно спасибо за подарок! А воспроизводить будем другие тоффлеровские тексты - с разрешения моего старого друга Алвина.

Читатели напрасно огорчались грядущими неприятностями "шокотерапии" Тоффлера. Их ждала, как мы уже говорили, сенсация посильнее. Группа молодых авторов во главе с супругами Деннисом и Донеллой Медоуз осенью 1972 года выпустила книгу под названием "Пределы роста" (рус. пер. изд МГУ, 1991), где черным по белому было написано, что чело-вечество вряд ли переживет ХХ1 век, если не изменит коренным образом свою жизнь, если не положит конец разнообразным безумствам века ХХ-го. Мало того, в доказательство приводились детальнейшие расчеты на компьютерах и изощреннейшие математические модели, из которых явствовало, что если рост мирового народонаселения, рост промыш- ленного производства, истощение минеральных ресурсов и загрязнение окружающей природ- ной среды будут и дальше продолжаться масштабами и темпами 50-60-х гг. ХХ века, то можно точно вычислить если не год, то во всяком случае то десятилетие ХХ1 века, когда проблемная ситуация начнет стремительно перерастать в критическую и далее в глобальную катастрофическую, после чего придется начинать сначала, как после гибели динозавров.

Вот это была сенсация! Читатели в ужасе не сразу заметили, что книга представляла собой доклад некому Римскому клубу, созданному за несколько лет перед тем итальянским промышленником Аурелио Печчеи из нескольких десятков наиболее авторитетных ученых Запада. Что этому докладу предшествовала методика, опубликованная известным американ- ским ученым Джеем Форрестером годом раньше и теперь как бы развернутая Медоузами в расчете на массового читателя. Римский клуб сразу оказался на целых шесть лет в центре внимания мировой общественности. За первым докладом последовал второй, третий, десятый (некоторые, поспокойнее, переводились на русский язык, а в совсем беспроблемных даже принимали персональное участие отдельные советские марксисты-ленинцы). Постепенно страсти улеглись, и к мысли о том, что в грядущем столетии неизбежно придется расплачи-ваться крупными неприятностями за безумства в столетии истекающем - как то притерпелись. Единственным реальным продуктом первых докладов Римскому клубу явилось зарождение глобалистики - особого направления исследований будущего, которое анализирует, систематизирует и обобщает глобальные проблемы современности. Нам предстоит особо остановиться на нем во вступительной статье.

В этом контексте особое звучание обретает книга самого Аурелио Печчеи, изданная в 1977 г. под заглавием "Человеческие качества" и дважды переизданная в 1980 и 1985 гг. на русском языке. Совершенно независимо от интереса к близкому и отдаленному будущему, настоятельно рекомендуем познакомиться с ней: на наш взгляд, это одна из самых значи- тельных книг второй половины ХХ века. Здесь возможен лишь краткий отрывок из неё.

Важно подчеркнуть, что психика человека устроена таким спасительным образом, что при нагнетании любых ужасов она либо "привыкает" к ним, делая безучастным к про- исходящему, либо мобилизует силы на преодоление проблемной ситуации. Так произошло и с глобалистикой. Через несколько лет, уже на рубеже 70-х и 80-х, все больше футурологов стали восставать против участи домашних животных, которые покорно идут на заклание, стали искать пути решения проблем, поставленных глобалистикой. Отрадно, что среди них было немало молодежи, особенно женского пола. И родилась альтернативистика - еще одно направление исследований будущего, сконцентрировавшее внимание на возможных путях перехода к цивилизации, альтернативной существующей и способной, в отличие от неё, успешно справиться с глобальными проблемами современности. Нам предстоит и на этом сюжете остановиться специально, ибо без него образ ХХ1 века в глазах футурологов века ХХ-го будет заведомо ущербен.

Авторы, работающие в жанре альтернативистики, исчисляются сотнями. Среди них немало весьма интересных, хотя и не столь знаменитых, как вышеперечисленные персонажи. Что делать? Возможно, времена футурологических "титанов" прошли, и горшки прогнозов научились обжигать простые смертные. Мы выбрали в качестве примера творения амери- канской "альтернативистки" Гейзел Гендерсон, прогремевшей в конце 70-х и в 80-х гг. серией капитальных трудов, наиболее известными из которых, как повелось, остаются первые два: "Создание альтернативных будущностей" с характерным подзаголовком "Конец экономики" (1978) и "Политика солнечной эпохи: альтернативы экономике" (1981).

О глобалистике российский читатель имеет хоть какое-то представление, пусть как бы "отраженным светом" - в зеркале множества советских монографий 80-х гг., посвященных "критике" первых докладов Римскому клубу. Об альтернативистике - ровно никакого, потому что в годы горбачевской "перестройки" и тем более в последующем кошмаре было не до футурологии. Но теперь наша психика, как отмечалось выше, начинает постепенно при- выкать к бесконечному ужасу и тревожится только о том, как бы не наступил еще более ужасный конец. Самое время порадоваться известиям, что не нам одним приходится туго, а придется еще туже. И самое время познакомиться с поисками путей выхода из кризиса в глобальных масштабах.

Наконец, Джон Найсбитт - последняя мировая футурологическая знаменитость ХХ века - получил широкую известность после выхода своей книги "Мегатренды" (1982). О её характере читатель может составить полное представление по публикуемому ниже отрывку. Как и многие его предшественники, он попытался форсировать достигнутый успех изданием еще нескольких довольно интересных книг, в том числе фактически вторым, заново пере- работанным в 1990 г.изданием "Мегатрендов-2000". Но его постигла та же судьба.

Впрочем, не будем огорчаться. Приведенные ниже тексты только что очерченного сонма футурологических олимпийцев, по нашему мнению, дают довольно полное пред- ставление, как именно первоклассные профессионалы среди современных футурологов видят грядущее столетие. Не обязательно брать их слова на веру: это же наука, а не религия. Подумайте над прочитанным, сопоставьте разные взгляды, выработайте собственное мнение. Но уже не на уровне бабки из очереди или ханыги у пивного ларька, а со знанием дела. И тогда задача настоящего издания будет выполнена полностью.

Остается небольшой огорчительный вопрос: почему в перечне футурологов первой величины с мировым именем нет ни одного советского?

Вкратце ответ можно сформулировать так: примерно по той же причине, по какой в нем нет ни одного африканского, азиатского, латиноамериканского или восточноевропейского. Хотя поверьте мне на слово: в странах Африки, Азии, Латинской Америки, Восточной Европы (не говоря уже о Японии, Израиле, Австралии и Новой Зеландии) имеются плодотворно работающие, талантливые футурологи, каждый из которых вполне заслуживает внимания. Однако мировая футурология во второй половине истекающего столетия складывалась так, что лидирующие позиции в ней занимали представители США и стран Западной Европы, а остальные - по разным весьма специфическим условиям своих стран - вынуждены были долгое время оставаться как бы на втором плане.

Поэтому максимум, что можно тут сделать - это не повторить опыт создателей американской "Энциклопедии будущего", которые вздумали путем голосования среди футурологов отобрать сотню "наиболее влиятельных" среди них. В результате отобранными оказались, образно говоря, десяток различных ньютонов давно минувших времен, плюс девять десятков одних и тех же дядей Сэмов, хорошо известных в США и плохо - за их пределами. И это было вполне логично, поскольку главным критерием отбора являлось наличие трудов на английском языке. Надеемся, наш список наиболее выдающихся футурологов современности менее однообразен: американцы не превышают в нем половины, но и это - огромная для одной страны величина, показывающая её абсолютное доминирова- ние в области футурологии.

Возможно, три-четыре фамилии в этом списке дискуссионны и могли бы быть за- менены на другие, более или менее равноценные. Но "первая десятка имен" в современной мировой футурологии давно и прочно устоялась, и американцы составляют в ней тоже никак не менее половины.

Возможно, если бы составителем и автором предисловия к этой книге был какой- нибудь иной футуролог, он добавил бы к этому списку советского футуролога И.В.Бестужева- Ладу. Некоторые основания для этого имеются: больше двух десятков персональных книг и больше сотни коллективных трудов по футурологии (этот является, как минимум, 101-м) за почти полвека работы в данной области - это ничуть не меньше, чем у любого из перечислен- ных выше коллег. А одна из работ - "Мир 2000 года" выдержала в 80-х гг. под разными названиями более дюжины изданий почти в десятке стран Европы. Но по стечению обстоя- тельств ни одна из книг не выходила до сих пор на английском языке, и этого вполне достаточно, чтобы считать самого себя второстепенным автором, каких сотни. Впрочем, вступительной статьи будет вполне достаточно, чтобы изложить свое ви'дение ХХ1 века "на равных" с именитыми коллегами и даже в большинстве старыми друзьями.

Остается утешаться, что 90-е годы принесли в этом раскладе большие перемены. Старики уходят. На их место приходит молодежь, в том числе значительно больше, чем прежде, женщин и выходцев из стран Азии, Африки, Латинской Америки, Австралии и Новой Зеландии. Игоря Бестужева-Ладу (СССР) и Элеонору Мазини (Италия) сменил в руководстве Комитетом исследований будущего Международной социологической ассоциа- ции молодой представитель Японии Реймон Бачика. Президента Всемирной Федерации Исследований Будущего Пентти Маляску (Финляндия) сменил австралиец Тони Стивенсон, а Генеральным секретарем стал молодой филиппинец Сезар Виллануева. На форумах той и другой организации все чаще появляется молодежь из России, причем не случайные "командированные на халяву", как раньше, никакого отношения к футурологии не имевшие, а действительно профессионально работающие молодые исследователи будущего. Надо надеяться, что скоро отойдет в прошлое минувшее сорокалетие, когда во всех футуроло- гических справочниках мира фигурировали всего одна-две советские фамилии (в том числе неизменно - автора сих строк), поскольку советская научная элита бесконечными погромами была воспитана в духе глубокого презрения к "буржуазной футурологии", и любой не только академик, но и самый замшелый кандидат наук счел бы оскорблением приглашение на собрание "пресловутых футурологов", а молодежь туда изначально не пускали. Будем надеяться, что перечень наиболее известных футурологов мира в первой четверти ХХ1 века будет совершенно иным по сравнению со сложившимся в последней трети века ХХ-го.

Наверное, предпринимая настоящее издание, рассчитанное вовсе не только на узкий круг специалистов, мы совершили бы ошибку, ограничившись лишь изложением взглядов на ХХ1 век ряда футурологов - пусть даже самых знаменитых. При всей своей заниматель-ности, такое чтение требует довольно напряженной работы ума, что под силу не каждому. Поэтому целесообразно чередовать чисто футурологические тексты с другими жанрами, позволяющими переключать на время внимание читателя и помогать ему с новыми силами приниматься за новый трактат. Мы предлагаем в последующем изложении несколько таких своего рода иллюстративных жанров.

Прежде всего, собственно картинки-иллюстрации. Надо сказать, что в области футурологии это - труднейшее дело, очень похожее на тщетные попытки изобразить какое- нибудь невиданное чудовище. Как ни пытайся - все равно получаются разные комбинации из чего-то привычно земного. Точно так же любая изобразительная "картина будущего" - это всегда чуть подкрашенная фантазией художника комбинация прошлого и настоящего. Лучше всего получаются картины освоения космоса или океанских глубин. Но как только художник добирается до земной поверхности, он в лучшем случае становится рисовальщиком с натуры, а то и просто имитатором-фотографом. Как смешны на поверку оказываются наши графические представления о далеком будущем, хорошо показывают забавные рисунки талантливого французского художника Х1Х века А. Робиды и открытки более чем вековой давности, иллюстрирующие представления наших прадедов о жизни их правнуков в ХХ веке. К счастью, американский журнал "Футурист" - единственный иллюстративный из футурологи- ческих журналов мира - часто совершает удачные прорывы художников в мир нашего завтра. Пользуясь давней дружбой с редактором этого журнала, президентом "Общества мира буду- щего" Эдвардом Корнишем, предлагаю вниманию читателя несколько художественных достижений такого плана.

Кроме того, роль иллюстраций прекрасно выполняют разного рода таблицы и под- борки конкретных прогнозов, в чем опять-таки преуспел все тот же "Футурист". Читатель может сам судить, насколько это конструктивно и увлекательно.

Наконец, существуют книжки, целиком состощие из таких подборок. Мы познакомим читателя и с таким родом футурологического творчества.

Ну, а кому покажется мало прочитанного - отсылаем к разделу библиографии, где каждый найдет продолжение этой книги по своему вкусу.

Сколь бы искусно, однако, мы ни компоновали футурологические материалы, читателю -непрофессионалу будет сложно разобраться в них, не зная обстоятельств, в которых эти произведения создавались. Поэтому обязательна довольно обстоятельная вступительная статья, прояснящая фон, на котором развертывалась драматическая история футурологии второй половины ХХ века, создавшей впечатляющую проблемно-целевую картину грядущего столетия.

Обратимся к этой стороне дела.