год 2010-й - более 30.000.000 обращений

«Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их» — сказано в ст.19 Всеобщей декларации прав человека. А в статье 18 Международного пакта о гражданских и политических правах в категоричной форме утверждается, что «никто не должен подвергаться принуждению, умаляющему его свободу, иметь или принимать религию и убеждения по своему выбору». Религия и убеждения находятся в этом документе уже рядом, как права, вытекающие из «присущего человеческой личности достоинства», что признается в преамбуле Пакта.

Наши предки имели достоинство. В условиях глубочайшего кризиса XIII века одна часть раскаявшегося русского государства стала стремиться сохранять национальную культуру и независимость. Здесь и выделилась фигура благоверного князя Александра Невского — с альтруистической концепцией патриотизма, в основе которой ни у кого не было никаких требований привилегий и почитания особых заслуг. Укрепив союз с Востоком, он заполнил базисные понятия этнической и вероисповедной терпимости, которые были закреплены великим князем Иваном Налитой и Митрополитом Московским Алексием.

Суть заключалась в том, что они стали принимать на службу лишь по признакам личных качеств и профессиональных достоинств претендентов — вне зависимости от этнической и вероисповедной принадлежности. Поэтому в Москву на службу потянулись уже и с Востока, и с Запада, и литовцы, и татары, — одни не могли найти места там, где господствовали католики, другие — там где превалировали одни мусульмане.

Именно так лучшими представителями православия был заложен фундамент нынешнего мирового феномена — государства Россия.

Все последующие поколения государей придерживались этих основополагающих государствообразующих принципов, а если сказать прямо — государственной кадровой политики, где кастовость отвергалась в пользу ума.

Ни одна эпоха не может быть идеальной, ни одно законодательство в сфере государственно-религиозных отношений не может быть совершенным. Государство сохранялось не потому что реформировалось, а потому что в кризисные моменты ещё более жестко соблюдало государствообразующие доминанты — ставило выше идеологических догм человеческие достоинства. Когда идеология превалировала над правом» начинались кровавые драмы.

Сегодня у России есть одна дилемма: подчиниться доминантам наших предков. Или сменить стереотипы поведения людей.

Первая позиция связана с волей правительства — реализовать правоприменительную практику того огромного блока законодательства о свободе совести и о вероисповеданиях, что был принят в последнее десятилетие, накапливая опыт работы исполнительных органов, обходя ошибки и трагедии в этой сфере в XX веке, помня о трехвековой драме раскола православной церкви и лишении тогда всех прав многих русских людей — сохранивших старую веру и вынужденных бежать за границу или отправляться на каторгу. Но тенденция исправить ошибки прошлого и сохранить скрепляющие общество традиции стала вдруг сталкиваться с другой позицией — западных концепций в отношении убеждений, свободы совести, вероисповеданий. Не с теми, что существуют сегодня. И не с нормами международного права.. А с теми, которые были на Западе в эпоху средневековья и давно там осушены. В чем это проявляется?

В настоящее время в прокуратурах Р оссии идет реабилитация многих жертв политических репрессий, которыми по Закону Российской Федерации являются «лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам», реабилитируются «дети, находившиеся вместе с родителями в местах лишения свободы», признанные «социально опасными …». Граждане реабилитируются по отмененной статье УК 227 «Посягательство на личность и права граждан под видом исполнения религиозных обрядов…».

И вдруг сегодня слышишь ожившие формулировки отмененной статьи: «…вербовка новых членов секты», «…лица используют вероучения и обряды лишь как средство маскировки своих преступных целей». Публикуются снова внесудебные решения.

Из недр некоторых правоохранительных структур в печать стали настойчиво «просачиваться» вместо правовых — идеологические ярлыки с тональностью 30-х годов: «религиозный экстремизм», «ваххабиты-боевики», «сектанты-шпионы», «пособники», «агенты», «адепты», «заманивают в сети». А вот цитата из опубликованного документа: «Сохраняется вероятность совершения терактов при решении … межконфессиональных споров».

Остается загадкой, каким образом 282-я статья УК РФ, предусматривающая уголовную ответственность за возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, если эти действия совершены публично или с использованием средств массовой информации, вдруг снова оборачивается не против тех, кто публикует безответственные статьи, а против верующих?

Одному уважаемому юристу мало и этого. Комментируя Указ Президента РФ «О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма в Российской Федерации» от 23 марта 1995 года № 310, он дает пояснение, что требуется принять новый закон, потому что «политический экстремизм может проявляться… в сфере религиозных вероучений». После таких «убойных» программ, обещающих, вероятно, и новые должности, и новые ставки, и новые поощрения, в том числе и доносов, как из рога изобилия на страницы печати посыпались компьютерные страшилки про «тоталитарные секты», «деструктивные культы», «вредные вероучения». Есть уже в России и «рекомендации» для правоохранительных и исполнительных органов власти классифицировать «религиозные (!) объединения России» на «оккультные», «опасные», «языческие», «сатанинские». Их обучают, что такое «одержимость дьяволом», предупреждают, что в «Российской церкви сатаны есть две ведьмы…».

Всё это можно было бы принять за шизофренический бред, махровое невежество и элементарную безграмотность, если бы формулировки не напоминали «Молот ведьм». Изложенные в книге методические указания были написаны около 1420 года баварскими инквизиторами. В книге, в частности, рассматривается проблема: «как присудить к смертной казни ведьму, если она не признается даже под пытками, мнения ученых, по этому вопросу расходятся, а муж утверждает, что ночью жена никуда не улетала».

Борьба светских и теологических законодателей завершилась в пользу последних, когда феномен был объяснен «особой силой дьявола». И светское законодательство покорно вписало в свои параграфы «смертную казнь за «невидимые преступления специфического характера». Эта норма, залившая кровью Европу, существовала даже после отмены инквизиции. А последняя так называемая ведьма была сожжена в Испании совсем недавно — в XIX веке.

Возрождение подозрительности по отношению к вербующим, будто они совсем не граждане и на них не распространяется презумпция невиновности — грозный симптом. Он означает, что в молчащем гражданском обществе средства массовой информации пока не нашли своего места и не выполняют свою функцию — не обеспечавают право граждан на получение информации, утратило охранительную роль правильного употребления норм лексики, что прямо влияет в целом на культуру общества.

В результате налицо серьезная дестабилизирующая проблема — смешения лексических норм — теологических, правовых, политических, идеологических, что закрепляется не только в общественном сознании, но и в государственных документах всех ветвей власти.

Дело в том, что основная проблема, связанная с реализацией прав человека, заключается в простом факте. Общество, где есть личности со своими убеждениями, всегда защитит право на свободу совести. Ведь парадокс в том, что права человека нацелены на ограничение полномочий именно тех государственных институтов, которым и надлежит эти права реализовать. Акты же самоограничения со стороны власть предержащих — явление необычное. Вот и возникают у отдельных личностей самые бурные фантазии, доходящие до прямых оскорблений и незаконных действий с целью поставить под контроль личные убеждения граждан, чтобы люди думали «правильно» и верили «в кого надо».

Волгоградская пресса пишет и на такие правовые темы и рассказывает о религиозных организациях, строительстве храмов, жизни общин. Много было информации, разъясняющей законодательство о свободе совести на «прямых линиях» теле- и радиопередач. Здесь, на мой взгляд, важно одно: чтобы федеральные структуры не мешали исполнительным органам власти реализовывать законодательство о свободе совести.

Отрадно, что в последнее время волгоградские ученые под эгидой Волгоградской академии государственной службы с участием государственных служащих, связанных с правоприменительной практикой законодательства о свободе совести и о вероисповеданиях, провели несколько «круглых столов» на темы о свободе журналиста, свободе совести, природе политических конфликтов. Жителям области известен «Межконфессиональный круглый стол» в котором на протяжении десятилетия, вплоть до 1999 года, участвовали православные священники.

Наши степные места сохранили прежние духовные традиции, здесь зарегистрировано более 300 организаций 20-ти вероисповеданий, 97 процентов которых существовали с начала века при естественном преимуществе православия и ислама. У некоторых тоже есть свои издания.

Есть ряд политиков, богатых пришельцев, создающих печатные органы для выборных кампаний. В них и во вкладышах в московские издания царит полный беспредел: ни о каких правах человека и элементарной порядочности там не знают. Отдельные личности договорились до того, что от имени Христа вещают о «биологической борьбе» с «людьми зла», которых можно определить по нехватке «хромосом», утверждают, что задача Собора — утверждение «здорового русского национализма…».

Как журналист, как человек православный я сожалею, что ни политики, ни широкая общественность не услышали выступление митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла на Соборе «Вера. Народ. Власть», где он сказал важные для Московской Патриархии слова, проникнутые высокой гражданственностью: «Наше многонациональное государство, многоконфессиональное государство, в котором живут люди разных взглядов, убеждений, мужчины и женщины, молодые и пожилые, люди действительно разных культур и национальностей, такое государство может существовать только в системе, находящейся в балансе».