год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Первое: Я согласен с тем, что КПСС потерпела крах, однако вижу разницу между крахом и смертью, поскольку я и Виктор Иванович мы члены КПСС были, есть, остаемся и будем и не только мы и наши товарищи хотя мы с Виктором Ивановичем принадлежим к разным отрядам коммунистического движения или к разным частям КПСС. Являясь как бы фракциями единой будущей компартии Советского Союза.

Второе: КПСС безусловно являлась органической основной составляющей частью нашего государства и в этом смысле причины, обусловившие крах Социализма, Советского Союза и КПСС в принципе основные одинаковы, хотя можно что-то вычленить то, что относится непосредственно только к партии. Далее. Я полагаю, что та система, которая возникла в Советском Союзе в 20-е годы была объективна, необходима и неизбежна исторически. Хотим мы того или нет, нравится нам это или нет. Но в разрушенной стране с неграмотным населением. Можно приводить еще и еще примеры это тема для научного доклада, а не для десяти минутного выступления, не было другого выхода как жестко централизовано и если хотите тоталитарная власть.

Эта система, повторяю, многим она совершенно не нравится, тем не менее доказала свою эффективность и в годы восстановления после гражданской войны и во время войны и в восстановительный период после войны. При этом я не утверждаю, что было все идеально и все хорошо. Были допущены трагические ошибки в том числе, как я полагаю, с темпами коллективизации во-первых и с неоправданными массовыми репрессиями во-вторых, но тем не менее система в целом работала и сейчас мы можем тяжело вздыхать, что история шла именно таким путем, точно также как многие французы, наверное вздыхают по поводу якобинского террора и не только якобинского, но и предшествующего и последовавшего несколько лет и думают были ли оправданы те жертвы, которые принесла французская революция. Централизованная система управления очевидные плюсы. Быстрые принятия решений по всем возникающим проблемам, быстрое доведения их до исполнителей и жесткий контроль за выполнением. Но она же в себе несет и органические недостатки. Та система, которая была эффективна, она несла в самой в себе и свою смерть такова диалектика развития. И эта система исчерпала себя к середине 50-х гг. и в этом смысле можно сказать, что Сталин умер вовремя, ибо исторический срок этой системы подошел к концу. И все остальные попытки, и не даром к моменту смерти Сталина, как выяснилось у всех членов политбюро были свои планы реформ, и у, Берии, и у Маленкова, и у Хрущева. Потому что все понимали, что дальше сохранятся такая система не может. Ибо изменилась страна, стал совершенно другим уровень образования людей, они перестали хотеть быть только винтиками. Хотя не отказывались быть винтиками, но не только винтиками. Потому что производственный аппарат возник, ну тысячекратно, а хозяйственных связей возросло не тысячекратно, а в миллионы раз, и управлять так жестко, централизованно было невозможно.

Одним из пороков централизованной системы управления, явилась не только личная власть с низу до верху, и следовательно соответствующий отбор кадров, прекрасных организаторов к стати говоря, не верте тому, что говорят, что в то время это были бюрократы, тупицы, полуграмотные люди. И я бы сказал так, что исторически был неизбежен уход Ленинской гвардии, романтиков революции, блестящих ораторов, блестящих публицистов, блестящих аналитиков, но которые совершенно не могли руководить народным хозяйством. Другое дело, что их вообще не надо было уничтожать. Это было просто преступно на мой взгляд. Но так же неизбежно пришла на их смену блестящая плеяда сталинских наркомов, прошедших очень жесткую школу отбора в молодые годы. Таких как Косыгин, Первухин, Звенягин, Лихачев, Ванников, ну я могу назвать еще десяток фамилий, большинство из них лежит в Кремлевской стене и умерли очень быстро после ухода Сталина. И это процесс прекрасно описан у Александра Бэка, в его известном романе “Новое назначение”. Как эти люди ушли. Но эти люди уже не были политиками. Таким образом будучи великими организаторами, и они последующие руководители народного хозяйства и экономики страны, стали просто организаторами. Произошла деидеологизация и хозяйственного и партийного аппарата. Которые выполняли только одну роль организаторско-хозяйственную. А все остальное исполнялось по команде сверху. И вот этот огромный аппарат перестал быть по духу коммунистическим. И от того, что система не была реформирована до конца, она естественным образом рухнула. И не только предательство Горбачева, а почему стало предательством Горбачева, а потому, что все члены Политбюро, и секретари Обкомов на 90%, и секретари райкомов на 90-80% ушли в тот лагерь, и 10 лет мы действующие коммунисты отмываемся от трех грехов. От грехов сталинской системы, от грехов сегодняшней системы, ибо нам говорят те же коммунисты остались у власти, и от грехов КПРФ, о чем я уже развернуто, простите, говорить не буду. Которые тоже говорят, вот же коммунисты, а вы что.

В чем на мой взгляд, должна состоять новая левая идея мы ее выдвигаем 10 лет со времен Марксистской платформы КПСС, т.е. с 89 года. Это идея сочетания общественной собственности наследства производства с политической демократией. Я полагаю, что трагическая ошибка нашего общества, нашей интеллигенции, творческой интеллигенции, состоит в бесконечном клишированном повторении двух вещей. Что общественная собственность на средства производства всегда связана с подавлением личности и обязательно приводит к тоталитарному строю, это первый тезис. И второй тезис, только частная собственность может служить основой политических и прочих свобод. Оба эти тезиса совершенно не верны. И к сожалению времени нет примерно обосновывать примерами просто из истории, откуда угодно.

Вот сегодняшняя Российская жизнь дает подтверждение этому тезису, что частная собственность дает свободу только тем, у кого есть собственность. И Кох внес большой вклад в развитие реального пролетарского движения. Когда популярно объяснил коллективу НТВ, очень симпатичным людям, что есть что в сегодняшней России. Помните его слова? Вы боролись с коммунизмом, вы боролись за частную собственность, вы все это получили. Теперь вы хотите, чтобы коммунизм был на дном канале, этого не будет. Далее. Несколько слов по двум пунктам. Первое о диктатуре пролетариата. Классики прежде всего говорили о классовой диктатуре, а не о диктатуре, прежде всего в политической форме. Мы сознательно смешиваем две эти вещи, и действительно трагический опыт диктатуры 20 века показывает что все, 99,9%, слово диктатура понимают только в этом смысле. Как власть террористически опирающаяся только на силу. Между тем, если вы откроете Ленина, то он писал, вообще-то говоря о классовой диктатуре. И в качестве примера указывал на Францию того времени, и говорил, что сегодня это самая демократическая страна, а тогда Франция была именно такой, является диктатурой буржуазии. И в этом смысле, мы продолжаем считать, что до тех пор пока существует пролетариат, т.е. и сегодня и с момента взятия власти, и до построения социализма, власть должна, и просто неизбежно, будет носить характер диктатуры пролетариата. Это как классовая диктатура. При достаточном политическом многообразии и программа нашей партии выступает за сохранение многопартийности.

Я не знаю понятно, подробно ли я это объяснил, но именно таков смысл диктатуры. А смысл слова пролетариат сегодня, это все работники наемного труда и индустриальные рабочие, которых катастрофически сокращают, и не только как объективная тенденция исторического, мирового развития, но и в силу идей индустриализации страны нашей. Это и наемные крестьяне и самое главное, это основная масса служащих и интеллигенции. Особенно массовой, и врачей и учителей и т.д. это новый пролетариат. Вот власть должна принадлежать этим людям, и если бы мы имели, мы пролетарии сегодняшние, имели бы равный доступ к средствам массовой информации, пусть сейчас существуют буржуазные партии, ясно, что большинство народа поддерживало друг друга, и свои собственные интересы.

И второе по поводу противоречия государственных и партийных интересов, или классовых. Слова государство имеет два смысла государство это стана, это мы, это Россия. Так же как и любая другая страна. Но слово государство имеет другой смысл это государство как аппарат власти. Не буду давать классовое определение, аппарат насилия и так далее, это аппарат власти с низу до верху. Мы в Советском Союзе вообще привыкли, мы люди старшего поколения, что государство как власть и государство как страна, наши интересы и их интересы совпадают. Государство как правило действует в интересах государства страны. Между тем очень не сложно себе представить, или на оборот сложно представить, ситуацию когда государство как власть действует против государства как страны. Обратите на это внимание. Нам трудно провести тут различия. У нас в подкорке сидит, что их интересы совпадают. Поэтому мы не всегда занимаем четкую позицию по сложным вопросам современности. Таким как Чечня, таким как ядерные захоронения и т.д. а это надо делать, этому надо учиться, учиться вообще-то говоря у наших классиков. К стати говоря, в реальной жизни существуют такие противоречия, они существовали и во время существования Советского Союза. Если вы вспомните историю 50-х или 60-х годов, когда во Франции к власти пришел Деголь, наши интересы, как партийные, были на стороне французских левых социалистов, и левых социалистов которые тогда входили в правительство и имели очень высокий удельный вес в обществе во Франции. Наши государственные интересы лежали на стороне Деголя, который был антиатлантистом. И выступал против НАТО. Такие противоречия бывают, и в интересах когда, в ситуации, когда интересы государства как власти совпадают с интересами государства как страны, да выбор идет в пользу интересов страны безусловно, а не в пользу партийных интересов. Но не тогда когда происходит наоборот.

И последнее. Коммунисты и социал-демократы. Алексей Иванович назвал тут несколько разниц. Я вижу две принципиально разные темы. Это отношение к собственности и методы прихода к власти. Что касается отношения к собственности, есть много общего между коммунистами и социал-демократами, ибо мы все считаем оба фланга левых сил, что в сегодняшней ситуации необходима массовая национализация жизнеобеспечивающих отраслей промышленности. Разница состоит в том, что то что является программой максимум для социал-демократов, является программой максимум для коммунистов в отношении собственности.

Мы считаем, что длинный переходный период неизбежен, от капитализма к социализму, и на протяжении этого периода элементы частной собственности должны сохраняться. В этом смысле между нами различай нет. Различия существуют в том, что социализм возможен, только тогда, когда частная собственность на средства производства отсутствует. И вторая существенная разница. Это методы борьбы за власть и прихода к власти. Мы не сторонники ни гражданской войны, ни вооруженных восстаний, хотя и понимаем, что они могут быть вызваны объективным стечением обстоятельств. Поэтому, мы исходим из того, что сегодняшняя власть, и в этом отличие, в том что говорит Путин, нет даже элементов новизны, нет элементов социал-демократии никакой, его программа это полностью подтверждает. Поэтому этот режим должен быть изменен, он может быть изменен массовым выступлением народа снизу, будет ли это в форме социального взрыва, будет ли это в форме массовых демонстраций, массовых протестов, всеобщеполитической стачки, но это режим требует изменения.

С этой точки зрения я полагаю, что существует объективные возможности для блока между коммунистами и социалистами, там на основе определенной программы максимум для социалистов и программы минимум для коммунистов. В дальнейшем экономическое соревнование внутри вот такой системы, пусть со смещенной экономикой, покажет кто был прав в отношение того, должны ли быть парикмахерские в частных руках или это должны быть кооперативные предприятия. Должны ли быть текстильные предприятия в частных руках, или это лучше делать как-то иначе, передавая например в управление трудовым коллективом, те же самые предприятия легкой промышленности. Таким образом есть реальная основа для блока. Это я говорил год назад, два года назад и всегда буду это утверждать.