год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Я прошу прощения, что я не совсем профессионально войду в вашу дискуссию, потому что я не являюсь человеком, который изучает эту тему, разве только на своей собственной шкуре. Я являюсь человеком, который долгое время, на долгий срок выпал из бизнеса и чрезвычайно жалею об этом. Шесть лет, которые были потрачены на политику, они для меня лично и для страны результата никакого не дали. На какую тему я хотел бы говорить сегодня, очень узко специальная это две сферы применения: кино, как не парадоксально, может быть звучит и российская деятельность за рубежом, что тоже по сути дела, наверное очень слабо раскрыто для российской общественности тем. Но тем не менее эти два аспекта деятельности существуют. В чем бы я попытался заострить ваше внимание, в первую очередь это то обстоятельство, что на сегодняшний день, поделено все в России, я имею ввиду эти вот рыночные сегменты во всех присутствует доминирующие личности, компании и поверьте мне, задача этих людей не развивать свой собственный сегмент, может быть даже путем привлечения в него дополнительных инвестиций, каких-то новых имен, сконцентрировать всю власть в этом сегменте, в своих собственных руках. Вот это обстоятельство оно чрезвычайно тормозит инвестиционные процессы, потому что крупные компании. Я не очень хорошо знаю российский бизнес. Привлечение каких-то денег в крупную компанию со стороны не представляется для их хозяев предметным, а разрешить приток денег в другую компанию, по российскую менталитету это значит ослабить свой собственный. Вторая позиция это наверное сложившиеся уже не цивилизационные методы конкуренции, т.е. после того, как возникает четкое осознание того, что мне инвестиции не нужны, потому что я большой, а маленьким я не дам, тогда возникает механизм противодействия проникновения инвестиций. Я вас уверяю, что он серьезно масштабно спроецирован на Россию и действует безукоризненно. Если говорить о сфере кино, то основополагающим фактором для развития кинематографом в России являются не сами кинематографисты, а телевизионные компании, которые внешне для всех нас представляется отдельными структурами TV-1, TV-6, МТЦ, на самом деле это очень хорошо скоординированная деятельность людей, которые давно между собой договорились, имеют одного начальника или двух, трех начальников и все они фактически сегодня диктуют ситуацию на кинорынке. Есть еще один момент, связанный с инвестиционным климатом, он связан в первую очередь с тем, что мы развращены тем обстоятельством, что российские финансисты, т.е. люди, которые занимаются финансами и должны были бы заниматься в своих финансовых компаниях, разработкой проектов, привлечением инвестиций, т.е. тем цивилизационным методом деятельности, который обычно приветствуется в любых цивилизационных странах. У нас в основном все сосредоточено на долгах, на выбивание долгов, на погашение долгов, на взаимозачетах, т.е. на всем том, что не требует никаких усилий, в том числе и умственных, а это есть примитивные схемы взаимоотношений государства, субъектов Федерации, региональных отраслей, государственных отраслей. С теми людьми, которые желают получить деньги из этих источников. Большинство финансистов сосредоточено на этом достаточно большом виде бизнеса и никакими собаками вы их туда не загоните в другую сферу, чтобы они начали серьезно заниматься, разрабатывать какие-то инвестиционные проекты, искать инвесторов. У нас этого механизма в России по сути нет. Нет его может быть благодаря очень важному существенному фактору, фактора полного невмешательства государства в эту систему. У нас нет приоритетов, у нас нет обозначенных в России приоритетов для инвестиций, для декларированных обозначенных приоритетов. Вот если мы с вами возьмем высокие технологии. Если бы государство могло бы себе позволить сказать, что “уважаемые господа, коллеги, товарищи, есть сфера на которую государство обращает очень серьезное внимание это высокие технологии и мы готовы здесь разрабатывать программу, которая будет заниматься в основном привлечением средств именно в этот сектор и мы определенным образом даем гарантии, определенным образом говорим о госзаказе, а это волшебное слово “госзаказ”, для любого человека в Соединенных Штатах Америки означает гарантии под кредиты. Если вашей компании говорят о том, что вы получаете государственный заказ, то это практически пол дела, банки всегда с удовольствием дадут так сказать, определенное финансирование. Чего нет в России, ни в одной сфере, но может быть госзаказ существует, но он есть в каких-то отраслях, в том числе в тяжелой промышленности, но он тщательно законспирирован, он никогда не является предметом какого-то открытого тендера, кто хочет получить этот госзаказ, может быть могли бы и большие компании, которые никогда на этом рынке не работали, но они могли привлечь профессионалов. Забегая вперед, я могу вам сказать, как мы работаем на сегодняшний день в Ираке. В Ираке существует очень точный, именно благодаря системе “Эмбарго” госзаказ, он очень фиксированный и все прекрасно понимают, что нужно Ираку, потому что это продекларировано через ООНовские организации, это очень широкая формула оповещения. Вот здесь нужны ваши средства, вот сюда вложите деньги и тогда возникает естественная возможность работать на этом рынке. В России этого не существует, к сожалению, а может быть это не существует еще и потому, что мы пошли не по правильному пути. Потому что, когда занимались приватизацией, когда говорили о том, что необходимо менять собственника, но завод оставался тот же самый, который производил продукцию в структуре старых взаимоотношений в российско-советской экономике и когда вы приватизировали завод по производству проволоки, то вы автоматически начинали делать проволоку, потому что вы приватизировали просто так, за науку, денег у вас инвестиционных не было, изменить профиль предприятия вы не могли. Значит вы продолжали автоматически тупо проводить ту политику, которая проводилась раньше, делать не высокого качества. И вот эта приватизация собственности, вместо того, чтобы стратегически понять, а что же нужно отдавать в руки новых собственников не произошло в России, как вследствие этому инвестистиционный климат практически свелся к нулю. То, что мы сегодня с вами подтверждаем. Не абсолютно ярко выраженный государственной политики для привлечения инвестиций. Возьмите ситуацию по Чеченской республике. Можно было бы серьезным образом говорить не о военных действиях и не о военных успехах и не о операциях в Чечне, которые каждый день передают возможность поймать трех, четырех боевиков, а нужно было бы говорить об инвестиционной политике в Чечне, нужно было бы разрабатывать схему понятную инвесторам, может быть с какими-то определенными гарантиями со стороны государства.

Но тем не менее, тогда бы возникала ситуация при которой мы бы понимали, “да, вот сюда нужны деньги, нам дали открыто понять, что сюда надо вкладывать деньги, этого в России нет. Это есть такой поиск в впотьмах, каждый из участников которого на свой страх и риск где-то пытается найти какую-то нишу, не зная конструктивно к чему это приведет. Может быть он вложит эти деньги, а политика государства на следующий год будет такая, что эта продукция не будет востребована, или будет обложена такими невероятными условиями, при которых невозможно будет производить продукцию. Вот это отсутствие участия государства, оно очень четко сказывается на всей инвестиционной политике, внутренней политике России.

У нас на сегодняшний день, как вы знаете, существует ярко выраженная тенденция, что кинематограф не рентабелен. Это абсолютно в той же схеме продекларировано, что и ранее, когда говорили, что государственный сектор не рентабелен.

Почему эта декларация является популярной? Потому что она позволяет молотить деньги.

Почему это очень выгодно для жуликов объявлять заранее априори не рентабельным тот или иной сектор? Потому что это позволяет не отвечать за конечный результат. Почему у нас огромное количество сегодня кинофильмов производится в России и они потом не востребованы общественностью, никто не закупает, люди их не смотрят и эти фильмы ложатся неизвестно куда. Да потому что деньги делаются в процессе производства фильма. Вы вдумайтесь в парадокс нашей промышленности, в том числе и кинематографической, в том, что деньги пилятся в процессе производства, а сам проект никому не нужен и конечный результат никому не нужен. Ведь это излом экономического подхода, не конечная цель производства продукта, а пиление денег в момент, когда вы его делаете.

Представьте себе любую кинокомпанию на Западе, которая делает деньги в производстве и потом этот фильм никуда не идет, например “Гладиатор”, взяли и выкинули, а в России происходит именно так. И происходит это именно потому, что мы исторически создали все предпосылки и все условия для подобного рода деятельности. Как пилятся деньги, вы прекрасно понимаете “откат” это слово более популярное, чем Иисус Христос в России сегодня. Слово “откат” - это фактически доминанта нашей экономики сегодня, особенно что касается кинематографа я могу вам честно сказать, что любые инвестиции, в кинематографе это 90% или 80% денег назад мне, в виде Кеша, а 10% или 20% - вы берете и делаете этот плохой фильм, который никому не нужен. Почему? Потому что вы тоже украли деньги на этот фильм. Почему ничего не происходит? Да потому что нет ярко выраженной схемы взаимоотношения государства с кинематографом. Нет госзаказа. Фильм, который я сделал - он пока единственный фильм, который я взял как продюсер, это в августе 1944г., это патриотическая картина, это картина о войне, о Советском Союзе, это картина по книге Богомолова, которая действительно была почитаемой. Вы думаете, что государство каким-то образом оказалась заинтересованным? Я предлагал показывать его в армии, в колониях, в каких-то местах, где кино вообще никто не видит. Неужели вы думаете кто-то откликнулся и сказал, что: “да, давайте мы будем это делать и давайте закупим у него этот фильм? Нет, государственных кинематографов не существует, отсюда возникает “Брат-2”, “Вот эти сестры”. Следующий фильм, наверное будет “Внуки, племянники”, когда маленькие дети возьмутся за оружие. Никто не контролирует ситуацию с производством кино и это дело доходит до курьезов. “Брат-2” стал демонстрироваться в копии с другими фильмами в Соединенных Штатах Америки вызвал большой скандал, потому что там убивают полицейского безнаказано, что категорически запрещено нравственным моральным принципом США и там негров называют черноспиными, что тоже категорически невозможно, а мы смотрим на это на все и говорим, может быть устами господина Лесина, что это возможно, у нас сегодня демократия, рынок. У морали не бывает рынка. В нравственности и морали рынка не бывает. И мы забываем, что у нас существуют экономические отношения и морально-нравственные отношения. На сегодняшний день отсутствие морально-нравственных отношений это вина и ошибка государства. Сегодня отсутствие каких-то идеологических секторов руководства страной это в определенной степени сказывается и на инвестиционном бизнесе тоже, на инвестиционных проектах тоже, потому что в неморальную сферу денег никто не вкладывает.

Представьте себе. Вы приходите в какой-то небольшой рынок, в “Коньковский” и вам предлагают левым людям дать деньги, вы дадите их в том случае, если ваши деньги такие же левые. Это фактор тоже необходимо учитывать.

Как мы действуем и как мы существуем? Одна из компаний, которую создал за этот год, период, когда я ушел из политики, на рынке Ирака. Да, мы действительно действуем как инженеринговая компания, мы участвуем там, в различного рода тендерах, а тендер это самое популярное, что существует в Ираке.

Вы когда-нибудь в России в последнее время что-нибудь про тендер слышали? Понимаете сами, что без участия государства, без декларированной нужды, никто, никуда деньги вкладывать не будет. В Ираке происходит все совершенно по другому. Более того, мы действительно, очень маленькая компания у нас есть офис, какие-то мощности, за нами никто не стоит, кроме тех партнеров, которых мы представляем, а это научно-исследовательский институт РАО-ЕЭС, это достаточно крупная компания “ББ”, “Альстон”, если кто знает европейский мировой бизнес, это “Буик” французский. Мы говорим о том, что мы являемся держателями контракта, а они у нас работают, как субконтракторы. Вот эта формула абсолютно не существует в России. А что у нас нет потребностей? Мы же сегодня говорим об отсутствии инвестиционного климата, значит у государства должна болеть голова, по поводу создания этого климата. Так вот вам одна из схем, которая совершенно спокойно может работать. Я не могу вам сказать, что в Ираке не воруют и что там нет взяток, коррупций, есть, правда там борются более жестким способом, но тем не менее она существует, она существует и у нас. Но если бы продекларирована государственная политика по инвестициям, если бы Греф, Бреф, сказал, что есть государственное понимание, и есть точная географическая, экономическая карта: “что в России, где нужно”, уверяю вас, что деньги пошли бы. Единственное, что необходимо, на мой взгляд, конечно, это гарантия государства. Тогда и возникает вопрос: “Как в инвестиционных проектах может участвовать государство?” Очень простым способом. Первое, как я уже сказал, госзаказ, а второе - некие имущественные составляющие должны все-таки быть. Государство должно активнее входить в инвестиционный процесс и пытаться предлагать себя в качестве гарантирующего партнера этого бизнеса. Не деньгами, а гарантиями того, что мы знаем, мы говорим, что потребление этого сектора будет увеличено в четыре раза, потому что он нужен и мы, как государство, выступаем в этом секторе, гарантируя вам определенные прибыли вот вам схема, при которой деньги безусловно пойдут. Когда люди с “Коньковского рынка” приходят и говорят: “Слышь, братан там немножко денег даст”. Если же выступает с открытым лицом государство, то оно естественно может привлечь какие-то средства. Вот об этом отсутствии нужно говорить в первую очередь. У нас аморальна, сама по себе, позиция государства и Правительства и власти, по отношению к инвестициям, она аморальна, она продиктована теми самыми предварительными процессами, которые шли во время приватизации и власть впитала в себя мораль и идеологию тех людей, которые шесть, пять, восемь лет назад рвали на части экономику страны. Вот если мы этого не изменим, я думаю, что нам так и придется заниматься либо инвестициями в Ирак, Иран, Турцию, кстати, третьи страны, это я вас уверяю, это одна из самых, на мой взгляд удачных ниш на сегодняшний день, это сочетание интересов и капиталов на Западе, это приход на третьи рынки. Давайте не замыкаться только на России, я вас уверяю, что мы имеем возможности работать в Южной Америке, это далеко, да, но т.к. наши работают в ЮАР, например, я вас уверяю, ни в какой России эффективности такой нет. Есть несколько компаний, в которых у меня знакомые работают в ЮАР, великолепно работают. Это не приход англичанина с ружьем, а это приход цивилизационного человека в цивилизационные условия и он знает как там себя вести. В России этих условий нет.

Мы создали фильм, при котором возникло одно интересное обстоятельство. Фильм вышел 4 мая, а пиратские копии вышли 20 ноября в Белоруссии, Украине, Израиле, Соединенных Штатах Америки, а потом в России. И государство не защищает мои интересы. Я сейчас готовлю диск как раз государству, поскольку оно не смогло создать эффективный способ защиты меня, как инвестора.

Я, вкладываю деньги и меня в моей же стране обворовывают, а государство сидит и делает вид, что оно как без чувств это не правильная позиция.

Мне говорят: “Депутаты Государственной Думы сделали плохой закон, они не могут понять, что нужно делать, нужно понять, что делается в Соединенных Штатах Америки и Великобритании. Мы с вами, думаем, что мы, сами хитрые, потому что лоббисты, пиратствующие в компаниях, которые напрямую связаны с официальными телевизионными компаниями. Я открыто об этом говорю и могу вам сказать, что это абсолютно проверенная информация, что все левые пиратские компании у нас, связаны с официальными производителями кассет, которые лицензируются. Просто они понимают, что левая ветка дает больше денег, нежели другие. На сегодняшний день говорят: “Как бороться с пиратством, мы не можем бороться с пиратством?” - Можем, надо делать, как делает Великобритания. Не ловить этого производителя, который наверняка в какой-то момент произведет эту продукцию, спрячется, переедет, ловите того, кто торгует. Почему мы все время говорим, что: “Этот беззащитный торговец, который с лотка продает ворованное, не должен отвечать”. Дайте человеку альтернативу, пять лет тюрьмы плюс конфискация этого имущества и он никогда не продаст ни одной нелицензионной кассеты. А мы пытаемся обратить наши усилия против того, кто производит кассеты. Это также глупо, если приводить банальный пример: как можно избавиться от воровства, процентов на восемьдесят? Да если, в каждом из нас возникает сознание, что нельзя ворованное покупать. И это очень важно. Это опять моральные устои нашей страны, это опять то самое потерянное, что существовало в определенный момент, в нашем обществе, но к сожалению, распылилось, как пыль в космическом пространстве.