год 2010-й - более 30.000.000 обращений

В действительности, одной из самых главных проблем, которая может быть широко не освещается, является то, что существует два мира: один мир инвестиционный, другой промышленный, которые действуют в разных плоскостях и связано это с проблемой понимания и ментальными проблемами. Может быть никто не задумывался над этим, что это настолько серьезно, но это действительно факт. Я приведу вам один пример. Вы знаете, что большинство российских директоров заводов, которые, вы знаете, это, в действительности не просто мнение, в действительности это факт, что многие директора препятствуют приходу инвесторов. Вопрос задаем: “Кто такие инвесторы?”. Недавно мы были на Украине - очень интересный факт. На заборе фармацевтической фабрики написано: “Инвесторы руки прочь от нашего завода!” К ним еще не пришли инвесторы, они только собирались. Они заранее написали: “Генеральный директор вывесил надпись на заборе, теперь ее все иностранные журналисты фотографируют. Т.е. как Украина привлекает инвестиции. У нас ситуация, может быть не такая жесткая, она скрытая, но мы знаем, что большинство руководителей предприятий зарабатывают на денежном потоке, т.е. они зарабатывают от того, что могут отщипнуть во время работы часто приворовывая у собственных мероприятий. Причем это объясняется и патриотическими мотивами, т.е. фразами и в действительности люди, которые работают на этом предприятии часто пребывают в заблуждении, в том, что денег нет и деньги не могут быть привлечены. Я часто читаю лекции директорам заводов. Я задаю вопрос: “Скажите, пожалуйста мне, что будет, когда вы заболеете? Сколько месяцев вам будут носить конверт, они начинают задумываться. А что будет когда вы умрете? Вы создали стоимость, собственность, которая стоит сегодня денег и она ликвидная. Вот в этом есть большая разница. Почему американский директор или владелец предприятия пытается выскочить на биржу всеми силами, чтобы сделать свои акции ликвидными, чтобы не дай Бог, произошли изменения на рынке, изменилась ситуация, он заболел, его владельцы, его дети, его семья могли обратить эту собственность в деньги и использовать по собственному назначению. Из 500 компаний из листа Форчинова, 500 Форчин, за десять лет исчезают до половины это лидеры мирового бизнеса.

Давайте посмотрим на нашу экономику, сколько у нас таких компаний, где происходят структурные изменения. Препятствовать, сохранить себя, свою позицию стратегическую, конкурентную позицию на рынке можно одни способом: быстро и эффективно инвестировать деньги в развитие новых возможностей или укреплением своей конкурентной позиции. Сегодня уже есть выводы по анализу компаний, с точки зрения международных лидеров компаний и есть выводы в том, что сегодня неважно какими активами вы обладаете, в данный момент времени, это не играет уже почти никакой роли. Как говорит один представитель Мерседес Дарлер Бэнс сказал: “А что стоит автоваз?” Там же много заводов. Он говорит: “Мы завод строим за два года под новую модель, а вот сеть торговая и марка торговая стоит, потому что есть огромный класс людей, которые вечером уходят в гараж и крутят гайки и они с этой маркой живут, ее любят и Дарлер Бэн считает, что это действительно стоит денег, т.е. активы, которые созданы и которые имеются сегодня, не представляют столь важного значения конкурентной позиции. А что представляет значение? Способность быстро создавать новые активы и развивать существующие. Вот это главная проблема, с которой сталкивается наше предприятие. Мало того, что они не создают, они теряют и то, что было создано за десятилетия. В результате говорить о том, нужны ли инвестиции, или нет. В общем-то мы все понимаем, что инвестиции нужны и без дополнительного капитала и быстрого дешевого капитала изменить ситуацию нельзя.

Инвесторы, тех, кого называют инвесторами, это только те профессиональные участники финансового рынка, которые вкладывают свои деньги в акции предприятий, я хочу это подчеркнуть. Когда речь идет о кредитах, речь идет о кредиторах это совершенно другой класс, другая категория финансовой конституции. Поэтому первая путаница, которая происходит и она очень широко распространена, это то, что инвесторами называют всех, кого не попадя. Инвестор это тот, кто берет на себя риски и кто вкладывает деньги, разделяя риски с другими собственниками компании. Естественно, у нас не любят делится этой собственностью.

Как раз сегодня я встретил в Думе одного бывшего директора фабрики. Несколько лет назад ему предлагал европейский банк за восемь миллионов купить 30% акций, а деньги инвестировать в приобретение типографской машины.

Я встретил его в Думе, он работает помощником депутата. Я говорю: “Как ваш завод?”

Он отвечает: “Да наш завод обанкротили”.

Я говорю: “Что же произошло? У тебя же 60% акций было. Ты же был богатым человеком. Я помню, что шли переговоры, что тебе собирались отдать восемь миллионов долларов за 30% акций.

Он говорит: “Мы думали, что найдем кредиты, но вот не нашли, кредит никто не дал”.

Ситуация сложилась так, что человек мог получить, пусть его пакет акций сократился бы в два раза. Завод бы развивался, они бы усилили свои позиции и его семья получила бы легально стоимость в размере восьми миллионов долларов имущества, а через пять лет это имущество представляло бы тридцать, сорок миллионов долларов. И не понимание, вот этого, он говорит: “А кто же нас учил тогда?” Привело к тому, что приватизация, создав барьер для прихода эффективных собственников, которые за эти десять лет расшатать почти не удалось. Удалось отчасти. Вот этот барьер, он препятствует приходу инвесторов.

Следующая проблема. Какие инвесторы? Они все разные.

Следующая проблема непонимания это стратегические и финансовые. Финансовых инвесторов у нас скопом отнесли к спекулянтам, которые только и хотят что заработать на спекуляциях и таким образом не представляют интерес для России. У нас была интересная встреча в Минэкономике в прошлом году я выступал, было около трехсот директоров и очень интересная была реакция зала, я спросил: “Какие вам инвесторы нужны? Финансовые или стратегические?” И директора в зале подняли большинство, повально практически, за исключением нескольких человек, руки и сказали: “Нам нужны стратегические, которые придут помогут нам сделать наше предприятие лучше, которые сделают его более эффективным. Рядом сидел один немец, он повернулся и сказал: “Это страна импотентов”. Это только в странах третьего мира люди стремятся продать свою собственность своим конкурентам, по сути, не создавая своей собственной национальной промышленности сдаваясь на самых ранних стадиях, пока эта собственности не стоит практически ничего. Когда конкурентная позиция этих компаний очень слабая. Сегодня промышленные предприятия России, большинство из них, представляет из себя очень слабых, с точки зрения конкуренции в мире. У нас что не хватает уровня образования у людей? Мы что не способны нанять тех менеджеров, которые способны продавать продукцию, если вы собираетесь ее продавать в Америке, наймите американцев и они будут продавать, как это делали в свое время тайванцы. Нет никаких препятствий. Сегодня, сделать свой бизнес более сильным, просто нужно действовать в этом направлении. Но, к сожалению, многие хорошие предприятия были отданы стратегическим инвесторам. Это не значит, что стратегические инвесторы плохие. Есть отрасли где без них не обойтись, либо отставание настолько велико, что мы не в состоянии изменить уже ситуацию, либо инвесторы приходят и строят собственное предприятие. Разве плохо что “Форд” взял в Ленинградской области, открыл свой завод? Наверное хорошо, потому что созданы рабочие места, производятся автомобили, люди будут ездить на достойных автомобилях. Но когда приходит инвестор и покупает российскую фабрику для того, чтобы предотвратить ее развитие дальнейшее, потому что он понимает, что если другой сильный инвестор ее купит или не дай Бог фабрика начнет эффективно развиваться, она может составить конкуренцию ему на рынке, а сегодня можно это дешево взять и фактически ликвидировать. Это очень плохо. Толинговые схемы, вы знаете, они широко были распространены. Это как раз тот пример стратегических инвесторов, которые действовали на рынке очень активно, создавая центры стоимости вне пределов России. Основное отличие: стратегических и финансовых инвесторов. Финансовый инвестор хочет, чтобы то предприятие, в которое он вкладывает деньги выросло в цене, т.е. центр стоимости создается в том объекте, в которое инвестирует деньги, иначе он просто не сможет заработать, потому что финансовый инвестор зарабатывает на продаже акций через несколько лет и выходе из предприятия. Он никогда не приходит навсегда, он приходит на короткий период времени, он покупает акции предприятий, инвестирует в него, добивается того, что предприятие начинает работать эффективно, приносить прибыль, а соответственно растет в цене и продает его, инвестируя свои деньги в новое предприятие это их специализация. Стратегические инвесторы имеют три цели: увеличить свою долю на рынке, присутствие, соответственно рост цивилизации. Если предприятию он покупает, которое имеет хорошую бытовую сеть, то он действует как стратег, с точки зрения развития рынка. Он может приобретать предприятия для того, чтобы дешево произвести свою продукцию и третья цель, я говорил, это для того, чтобы предотвратить возникновения серьезного конкурента на рынке. Потому что стратегические инвесторы это всегда компания, действующая в той же отрасли, как правило, и в той же области бизнеса, точнее, это реальный конкурент. Инвестиции стратегических инвесторов происходит только двумя основными способами, точнее их три: слияние, поглощение и создание совместных предприятий. Слияние это когда акционер одной компании обменивается акциями с другой компанией и переходит на единую акцию, т.е. фактически возникает общая компания. Можно привести такие примеры слияния, как British Telecom, ATT. Вспомните хотя бы одно слияние на территории России. Чтобы какой-нибудь Bosh с каким-то там заводом “Динамо” обменялся акциями акционеров. В мире всего, не более семи всего процентов слияний, остальные поглощение, т.е. после прихода стратегического инвестора национальная торговая марка перестает существовать. Возникает Bosh на территории России, национальное предприятие, международное предприятие, которое поглощает более слабого. Это практика, это не значит что это плохо, но взаимодействия с инвесторами, об этом нужно говорить и понимать эти вещи. Теперь будем говорить о финансовых инвесторах, какие проблемы здесь. Я вам приведу пример. Приезжают инвесторы на предприятие, российское, которому триста лет, проводят экспертизу этого предприятия, уезжают, возвращаются к себе, пишут заключение, посылают его директору. Директор читает заключение: “Ваше предприятие находится на ранней стадии развития, соответственно вы являетесь рискованным бизнесом, условия нашего вложения будут такими-то. Директор говорит: “да пошли эти инвесторы, мы на ранней стадии развития, нам триста лет”. А разница в том, что стадия развития бизнеса и возраст предприятия это очень старо, может быть я очень грубо скажу, но один очень умный человек сказал: “Проституткам старым недоплачивают за опытность”. Может быть плохое сравнение, но зато очень точное. Дело в том, что стадия развития бизнеса оценивается следующим образом: Какая доля у предприятия на рынке сегодня, стратегическая позиция? Выясняется, что большинство российских предприятий имеет ничтожные доли на мировом рынке, на международном рынке. Какая производительность труда у предприятия на сегодняшний день, выработка на одного работника? Вы знаете что у нас она в десять раз ниже, чем от уровня в США.

Какой квалификации менеджмент, часто задают вопрос: “А как узнать высокой квалификации у нас менеджер или нет?” Давайте гипотетически представим, что он приезжает в другую страну, приходит на биржу и просится наняться на работу, отдает свое резюме. Пусть он говорит свободно на языке, его берут в компанию или нет. Вот человек, которого возьмут это хороший менеджер, такие менеджеры в стране уже есть. Они есть такого класса, которые едут в другие страны и работают сегодня. Следующее. Все ли бизнес процессы в компании отработаны тщательно? Так вот получается так, что большинство российских предприятий находятся на стадии развития, которое попадает в зону рискового капитала. Институциональные инвесторы, такие как, допустим, Квис Вис Фёст Бостон крупные фонды, всякого рода крупные банки. Эти инвесторы финансируют предприятия на поздних стадиях развития, когда предприятие если не входит в число лидеров. Из российских предприятий можно назвать Вимм-билль-данн, это предприятие, которое с удовольствием акции бы его купили институциональные инвесторы. По одной причине, что это предприятие уже лидер на сегодняшний день, безусловный в своей отрасли. Компании, которые состоялись, которые легко масштабируют свою деятельность и увеличивают свой рост за счет переноса на другие регионы и на другие рынки, которые сегодня успешно конкурируют с другими компаниями на рынке, вот эти компании для них и действуют те самые институциональные инвесторы крупные. Все компании, которые не дошли до этого состояния, находятся в состоянии развития и роста, имеют потенциал роста высокий. Эти компании, эти предприятия попадают в зону рискового капитала. Если в одном городе Бостоне более 800 фондов рискового капитала, то на территории всей России действует не более десяти, а операции осуществляют два.

Мы недавно в Нижегородской области попытались с администрацией посчитать сколько предприятий мы можем отнести к тем, которые готовы сегодня к инвестированию в виде институциональных инвесторов о которых мы так много говорим в стране и для которых мы создаем тот самый климат. Оказалось не больше десятка, а всего в Нижегородской области больше двух тысяч предприятий. У нас нет этого рискового капитала и причина почему он сюда не идет, а точнее он ушел отсюда, попытки такие были прихода. Состоит в том, что их сюда не пускают, руководители предприятий не заинтересованы делится своей собственностью, потому что у нас существует недопустимая практика, которая в других странах была бы недопустима. Это совмещение должностей генерального директора и акционеров, которые контролируют деятельность на многих предприятиях.

Второе. У нас проблема заключается в том, что у нас нет просто предприятий подготовленных для взаимодействия с инвесторами, они разговаривают на разных языках и процессы по подготовке занимают год, как минимум с предприятия.

Третье. На сегодняшний день в стране задача создания рискового капитала даже и не ставилась. Тем более, когда перед нами стоит огромная проблема развития экономики в части высоких технологий, в первую очередь и мы собираемся отойти от сырьевого бизнеса, как недостойного страны, как Россия, которое население имеет высокий уровень образования. Именно в этой области действуют те самые венчурные фонды и фонды прямых инвестиций они называются direction investmant fund, которые так распространены и в Европе и в Соединенных Штатах, т.е. там их десятки тысяч. У нас единицы и объемы финансирования, которые могли бы прийти в Россию, если бы целенаправленная политика государства была бы не на выдачу кредитов предприятия. Я хочу вам сказать цифру, вот по прошлому году, я знаю, 17% возвратность у нас была по кредитам связана, 17% возвратность по кредитам, которые дали под гарантии Минфина. Это же не сюрприз это же происходит во всех странах. Я разговаривал с бразильским банкиром, он мне сказал: “Как только мы создали банк развития, у нас разворовали деньги через год, мы раздали кредиты, и их никто не вернул”. Это нормальная практика, во всех странах где пытаются финансировать сами промышленность на прямую, коммерческие предприятия, там попадает в такую ситуацию страна, деньги не возвращаются. Так вот доходность фонда “Беринг-Восток”, который реально действует и осуществляет операции на российском рынке, более трехсот миллионов уже инвестировали в промышленные предприятия российские. В прошлом году было объявлено семьдесят восемь годовых в валюте, промышленном секторе. Это значит что они обеспечили рост предприятий под сотню процентов в год. Это значит, что они обеспечили прирост объемов производства и прирост налога. Я вам привел разницу. Речь идет о 17% возвратности огромных денег и 78% годовые доходности. Так вот те предприятия, которые прошли финансирования уже по средствам рискового капитала, вот эту фазу. Они способны конкурировать, они способны к тем самым слияниям, а не поглощением, потому что у них сильная позиция на рынке. Они в первую очередь, они готовы к финансированию институциональными инвесторами. Финансовые инвесторы рискового капитала носителя выходят из проектов, продавая акции на бирже, либо продавая другим стратегическим инвесторам, но на этой фазе их могут финансировать уже российские пенсионные фонды, потому что эти компания уже не являются носителями такого риска. Представьте себе, что Вимм-билль-данн финансирует пенсионный фонд. Потеряются деньги. Мы понимаем, что молоко пьют, соки пьют, компания развивается. Два человека взяли 50 тысяч в кредит, по-моему восемь лет назад и сегодня эта компания имеет оборот 600 миллионов долларов и помощи государства для них не потребовалось. Да, они шли вперед приватизации, скупали молочные заводы, они брали на себя риск, но они это сделали. Сегодня это одна не только российских, но эта компания экспортирует свои продукты и в Европу, Израиль, США, т.е. это сильная компания, которой может гордится Россия. Если говорить о высокотехнологическом бизнесе, то без рискового капитала сегодня, вообще не обойтись. Мне кажется, сегодня одна из самых главных проблем, вот эта фаза, которая была самой важной в подготовке предприятий для крупных инвесторов, она у нас была не пройдена. Отсюда, разочарование крупных инвесторов, у нас нет акций на биржу, у нас не работает фондовый рынок, у нас нечему там работать. У нас десяток предприятий, который котируют сегодня свои акции. Отсюда, поэтому не приходят деньги большие на рынок, отсюда разочарование инвесторов рискового капитала, они не могут найти объекты для инвестиций.

Спасибо.