Куда движется наша Россия? Сценарий 2000-2030 (2000-2010) -- Современная Россия

Размышления перед конференцией

То, что я увидел, было похоже не на спокойное восхождение, а на легкий шторм посреди океана.

Тридцатилетний горизонт в последующем исследовании оказалось необходимым расширить, чтобы получить ответы на некоторые глобальные вопросы. Например, такие: какова судьба либерализма и объединительного процесса в Европе? Каковы стратегические цели Китая и потенциал его экспансии? И т.д.

Политологический прогноз-сценарий на сроки, превышающие тридцать лет, становится неэффективным. Поэтому от экономических и политологических подходов я обратился к историологическим. Проанализировал историю России, еще нескольких стран и народов, исходя из новых представлений о конкретных параметрах структуры исторических процессов в национальных организмах - общинах.

Структурный анализ истории стал как бы футурологией истории. Практически, я прогнозировал те или иные состояния разных наций в прошлые века, а затем искал и находил (!) подтверждение этих предположений в исторических фактах.

Схема и метод, опробованные на прогнозировании истории , по ходу дела использовались в прогнозировании событий XXI- XXII веков.

В результате я пришел к новым выводам - о том, что:

III. Основные приоритеты современной российской политики

Какая политика будет успешной в России в ближайшие десятилетия? И может ли быть успешной политика российской элиты?

Россия вступает в большую зиму в то время как многие ее соседи - в большое лето. Это предопределяет политику и проблематику России на долгий период. Это значит, что в течение продолжительного исторического периода созидательные, правда, и активно разрушительные, силы внутри страны будут убывать, и стране все труднее будет противодействовать агрессивным соседям и собственным болезням.

Хуже всего то, что национальный код воля - терпение - строгий царь может быть адекватно реализован только в деспотичном государстве, управляющем политически индифферентным народом.

Современная научно-техническая революция требует демократического или хотя бы ограниченного в правах государства и свободного, экономически активного индивида или экономической общины. Это значит, что в России первой половины XXI века ни одна из либеральных моделей не сможет утвердиться в качестве доминирующей и, в лучшем случае, либерализм займет место лишь сильной оппозиции.

Влияние предлетнего Китая и весеннего-летнего исламского мира, в том числе в самой России, будет усиливаться, преодолевая как собственно русский и православный иммунитет, так и влияние с Запада, на котором уже в первой половине XXI века начнется смена лидеров. Ныне ведущие европейские державы, Германия и Франция, начнут оттесняться на задний план современными аутсайдерами: Испанией и Италией. США задурят и, после просветления , неожиданно для себя окажутся вовлечены в жесткую конфронтацию с Латинской Америкой и Латинской Европой.

Политика США в Евразии в начале XXI века будет мелочно балансирующей, преимущественно антироссийской и догматически либеральной, что позволит Китаю стать уже к 2030 году мировой державой, а после 2030 года перейти к политике умеренного, но целенаправленного позиционного выдавливания Европы и США из европейской части России и из исламского мира. С 2050 года Китай начнет играть роль даже во внутриевропейских делах, поощряя раскол Европы на германский (или германо-славянский) восток, латинский запад и, возможно, славянско-турецкий юго-восток.

Ошибочность политики Соединенных Штатов в Евразии проявится прежде всего в фактическом поощрении и даже намеренной канализации экспансии Китая в регион Центральной Азии ( Евразийских Балкан ), чтобы не допустить свертывания американской гегемонии на Тихом океане, удружить Японии и сохранить влияние на Филиппинах, в Индонезии и даже в Корее. Тайвань будет постепенно уступлен Китаю под аккомпанемент лживых заявлений о прогрессе демократии в Китае.

Китай же сделает вид, что он действительно попался на тайваньскую приманку и, якобы поэтому, откажется от активной политики на Тихом океане, однако, с удвоенной энергией будет добиваться преобладающего влияния в Центральной Азии, Иране, с прицелом на российский Кавказ, Азербайджан и даже Турцию. Одновременно он будет стремиться усиливать свое давление на Россию и свое присутствие в России.

Расчет американских политиков на то, что Китай запутается в сложных отношениях с исламским миром и Россией оправдается лишь частично. Все более слабеющая Россия сначала попадет в добровольную зависимость от Китая, но потом, сделав после 2020 года уже осознанный выбор в пользу Европы с расчетом на включение после 2040 года в европейское сообщество, снова окажется у разбитого корыта , так как кризис либеральной экономики окажется фатальным и для идеи европейского единства. После 2030 года Россия окажется в зоне германского и китайского экономических влияний, без европейской и американской военной и политической поддержки.

Поэтому после 2030 года Россия уже против своей воли начнет вовлекаться в орбиту все более мощного экономического и политического влияния Китая, как за 15-20 лет до этого Казахстан и страны Центральной Азии.

Исламский мир, который в первые четыре десятилетия XXI века станет активным союзником Китая в борьбе против гегемонии Запада, после 2040 года разделится на союзные Китаю Пакистан, Афганистан, Узбекистан, Казахстан и Иран, балансирующую между Западом и Китаем европейски ориентированную пантюркскую Турцию со своими южноевропейскими и азиатскими союзниками и арабскую конфедерацию, скорее враждебную Западу, чем союзную Китаю.

Возможно, что уже к концу XXI века исламский мир будет един, так как или арабы втянут турок в свою конфедерацию, или турки повторят опыт Османской империи, объединившей в средние века большую часть исламского мира, но, в отличие от прошлых времен, в виде одной из форм конфедерации или военно-политического союза, наподобие НАТО, с особым упором на турецко-египетскую дружбу.

Что произойдет, если политика США все же будет правильной - если Соединенные Штаты обеспечат сдерживание Китая по всему периметру его границ, кроме границ с Индокитаем и Индией?

Эта политика будет чревата столкновением Китая и США в Корее, на Филиппинах и даже в Японии. В лучшем случае, она задержит на 10-15 лет превращение Китая в мировую державу, но, скорее всего, приведет к более тесному союзу Китая с исламским миром и даже с Россией, которая снова не оценит заботу о ней США.

По-видимому, никакое американское правительство не сможет проводить последовательную политику на предотвращение превращения Китая в мировую державу. Это за пределами возможностей любого правительства любой страны мира в XXI веке, кроме, наверно, правительства самого Китая.

Сейчас, как никогда раньше, а в наступающем веке особенно, важна не столько направленность стратегии, сколько ее адаптивность, готовность политической элиты к быстрой смене стратегической парадигмы. Но с этим в США 2000-2050 как раз будут проблемы.

Почему? Потому, что в Соединенных Штатах наступает период летней зимы , когда власть дурит .

Американская экономика останется живой и экспансивной, обновившись после кризиса двадцатых годов XXI века, а политическая система закоснеет и приведет США к ряду болезненных политических провалов в Центральной Азии, Африке, к конфронтации в Латинской Америке и в Европе.

Политическая система в самих США временно попадет в существенную зависимость от латиноамериканского и китайского лобби. Общая культурная незрелость США, крайний индивидуализм и поверхностность масскультуры обернутся серьезным моральным кризисом 2030-2040, усилением влияния экстремистских сект, кризисом традиционной протестантской религии, одновременно с ростом влияния в США католицизма и ислама.

В конечном итоге этот кризис станет кризисом роста, а не загнивания, он, собственно, и создаст полноценную американскую культуру, которая снова усилит в 2050-2150 свое влияние в Европе, Америке, даже в Африке.

На таком фоне будет развиваться российская история XXI века. Она будет трудной, но не трагичной, если Россия найдет постоянного союзника, заинтересованного в ее сохранении против угрозы с Востока или угрозы с Юга. Таким союзником могут стать США, Европа (одна из Европ), Китай, а с 2050 года Индия, исламская коалиция.

Примерно так, как в XVIII-XIX веке это сделала Турция. Ангелами-хранителями Османской империи были сначала Франция, потом Англия, потом Пруссия - Германия, хотя случилось однажды, когда османов спасла царская Россия, от которой все это время ее защищали европейские покровители.

Уже в первой половине XXI века для России искусство дипломатии, основанное на правильном понимании российской элитой своего места - места России в Евразии и мире, станет более важным, чем ее военная мощь и политическое влияние. Внутренняя, как и внешняя, российская политика также должна стать дипломатичной, но не беспринципной. Применение силы в разных местах и ситуациях внутри страны обязательно, но применяться она должна решительно и, что еще важнее, точно.

Самое опасное для России начала XXI века - это дать увлечь себя новыми имперскими мифами и опасность особенно велика сейчас, в первом десятилетии века. Попытка конфронтации с Западом и война со странами, ранее вышедшими из СССР, может иметь краткосрочный успех и даже найти тайную поддержку у того же Китая, но наверняка бумерангом разрушит уже в первом десятилетии века саму Россию.

В последующем имперская идея может быть использована правителями для закручивания гаек , выполнит скорее инструментальную , вспомогательную, может быть, мобилизующую роль, но не приведет к большой региональной войне, потому что таковая по инициативе России и с агрессивными целями станет уже явным самоубийством.

Поэтому конфронтация с Западом в начале XXI века очень вероятна, но дальше шумового эффекта пропагандистской войны и экономических санкций дело не пойдет, если, конечно, силовая элита страны сама не поверит в свою собственную ложь и бредовые выводы доморощенных геополитических теорий.

IV. Децентрализация России и исламский фактор

Что сейчас представляет собой Россия как духовно-религиозная сила?

Это страна, основной народ которой все больше осознает неадекватность национальной идеи ключевым факторам успеха в современном трудящемся, воюющем и конкурирующем мире.

Чувство постимперского и постмессианского похмелья усиливает общее состояние разочарования и неуверенности. Мощный националистический (национальный энергетический и духовный) ресурс, накопленный русскими в XIX веке, исчерпан в XX веке в ходе семидесятилетней войны за мировую империю.

Россия вступает в зиму будучи не только ослабленной, но и опустошенной. Наверно, не случайно американские геостратеги называют территорию современной России черной дырой , притягивающей внешнюю агрессию своей величиной и своей слабостью.

Но агрессия против России не является неизбежной. Современный взаимоувязанный, глобальный , цивилизованный мир, ядерная опасность и научно-техническая революция способны при обычной разумной политике предотвратить возникновение крупных войн, снизить напряжение в обществе, обеспечить людей элементарными средствами к существованию.

Терпеливая Россия может уже в первые два десятилетия XXI века создать устойчивую земельную схему, проведя территориальную децентрализацию власти, распределение власти между Центром и регионами.

Россия царя-батюшки , напротив, обеспечит хоть и бесплодную, но внешне внушительную и внутренне понятную централизацию и консолидацию.

Россия народной воли сейчас способна окончательно погубить ее или привести к власти какого-нибудь истерика, философа с больной душой, тень Ивана Грозного, но не Сталина.

На самом деле Россия XXI века медленно, но неумолимо, будет двигаться к децентрализации и этот процесс будет усилен политикой соседних держав и летних народов самой России. Но периодически этот процесс будет подвергаться заморозке .

Децентрализация и сопутствующая ей миграция населения, в свою очередь, усиливающая и закрепляющая дезинтеграцию России, в конечном счете будут способствовать приспособлению российских территорий к окружающему миру, культурному, политическому, экономическому, но неизбежно вызовут сильные и жесткие реакции общероссийского организма.

Заморозка и централизация обеспечат сохранение политического организма и единой инфраструктуры страны, но сделают неизбежным накопление противоречий в экономической, социальной системах, в межнациональных и внешнеэкономических отношениях, что в течение нескольких лет снова приведет к уступкам Центром части своей власти и возобновлению процесса децентрализации.

Если в результате переходов от централизации к децентрализации российский политический механизм сохранит внутреннюю устойчивость, а в результате эволюции (и деволюции) экономическая и социальная системы сохранят способность к удовлетворению основных человеческих, общественных и государственных потребностей, то Россия, как минимум, вдвое снизит риски большой зимы, а при хорошей (терпеливой) дипломатии практически обезопасит себя от нормальных, разумных , но не чрезвычайных рисков.

Уже в первой половине XXI века российской элите придется потесниться и дать место у источников власти для исламских и тюркских элит Российской Федерации. Русской Церкви придется отказаться не только от претензий на полную духовную власть в основных российских городах, но и признать полное равенство исламских учреждений с православными.

Это будет не так легко сделать, потому что ислам будет весь этот период в духовном наступлении, распространяясь среди русских людей, особенно заметно среди военных и политиков.

Русской политической элите придется отказаться в душе от православно-мессианской (константинопольской) идеи, что также окажется на практике трудным делом.

Борьба за Кавказ, за республики Поволжья с доминирующим мусульманским населением, наконец, борьба за сохранение определенного влияния в Казахстане, Узбекистане и других странах, ранее бывших республиками СССР, постепенно перейдет из преимущественно военно-силовой, политической и экономической сфер в сферу духовную.

Чтобы сохранить страну, российская элита сознательно или неосознанно привьет к себе исламское дерево, сделав, между прочим, открытие , что обе религии - это родные сестры с одним Богом, с одной древней историей, с одними древними пророками. Православные из интеллектуалов (может быть в утешение себе) будут обосновывать византийское православное отцовство ислама.

Элита страны постепенно из славянско-еврейской станет славянско-тюркско-еврейской. Политика России с 2030 года начнет все более переориентироваться на Юг. Это даст российской политике необходимую ей точку опоры, даст ей свой интерес, превратит Россию снова в одного из основных мировых игроков.

Ведь Европа, сначала монолитная и недружественная, потом расколотая, озабоченная собственными проблемами и равнодушная, и, кроме того, по-прежнему несравнимо более мощная, чем Россия, Европа, воспринимающая ее как буфер между собой и нестабильным исламским миром, экспансивным Китаем, и заинтересованная в ней прежде всего как в объекте экономического влияния, будет для России источником постоянных тревог и даже унижений.

Китай станет источником постоянного страха.

Исламский же мир станет для России местом самоутверждения, так как среди крупнейших мусульманских стран, таких как Пакистан, Иран, Турция, Египет, она по-прежнему будет самой крупной и мощной страной.

На Юге находится также огромная Индия - основной естественный союзник России в борьбе против гегемонии Китая в Центральной Азии и в самой России. Поэтому одной из стратегических целей российской политики после 2030 года будет проложить путь к реальному союзу с Индией через активную роль в сопредельных с ней и Россией странах.

Мусульманское население страны в первой половине века вырастет с 14 до 20 процентов, и основным фактором здесь будут миграционные потоки в тридцатых-сороковых годах. Весенне-летний в XXI веке характер мусульман будет способствовать завоеванию ими ключевых позиций в политической и экономической системах Российской Федерации, позволит стране создать дееспособную и преданную политическую элиту, в целом верно определяющую курс российского корабля в бермудском треугольнике между Китаем, Европой и исламским миром.

Возможно, что уже к 2050 году Россия перестанет быть черной дырой , а также пустотой , притягивающей агрессию сопредельных держав, и, благодаря верно проведенной децентрализации, верно найденному геополитическому балансу, открытым на Юг, Запад и Восток дверям и национально-религиозной эволюции в своей политической элите, станет полем четко структурированных и сбалансированных сил.

Европа будет контролировать большую часть крупных предприятий. Юг получит сильное политическое представительство и сильного политического и военного союзника, значительный контроль над малым бизнесом, территорию для распространения своего религиозного влияния и эмиграции избыточного населения. Восток будет контролировать большую часть малого и среднего бизнеса, а также часть преступного мира и будет постепенно осваивать российский Дальний Восток, Сибирь и области России, прилегающие к территории Казахстана.

Европа и США будут готовы развернуть на территории России сеть своих военных баз, так как соперничество Запада с Китаем станет доминантой мировой политики. Все основные силы Юга, Востока и Запада будут заинтересованы в территории России для транзита грузов и людей. Все силы Юга, Востока и Запада будут заинтересованы в России как территории - демпфере усиливающихся противоречий между ними.

Скорее всего, приобретение Россией в 2000-2050 характера и качества транзитной страны, страны-буфера, страны-шлюза, даже страны - места пробы сил, даст ей возможность не только сохранить независимость, но и позволит русским сохранить свою культурную самотождественность, и, более того, в XXII веке российская транзитность станет средой для обретения новой русской идеи, а до этого, еще в XXI веке, поможет российской элите сформулировать прагматическую, логическую, и даже деловую общероссийскую миссию в Евразии.

По-видимому, в этой миссии будет закреплен приоритет Юга в российской политике и дипломатии. Будут ли уточнены в ней приоритеты тюрков, арабов, индийцев, персов или приоритетной будет тактика постоянной ротации приоритетных стран Юга? Скорее всего, более-менее постоянным союзником России станет тюркский мир, уже имеющий сильные позиции внутри страны и преобладающий среди мусульман СНГ.

В XXI веке Россия начнет противоречивое и неуверенное движение к себе, казалось бы, отказавшись от себя. Для этого ее элите уже в первые три десятилетия XXI века необходимо найти баланс между Центром и регионами, регулировать миграцию китайцев на востоке страны, трансформироваться в русско-тюркскую по преимуществу элиту, обеспечить фактическое равенство между исламом и православием на всей территории страны и не делать резких движений в политике и дипломатии.

Китайскую экспансию надо воспринимать как плохую погоду , как данность, с которой не надо бороться, но которую надо регулировать. В конце концов, не так много китайцев, которые хотят непременно поселиться в России, китайцам отрываться от родной почвы гораздо труднее, чем другим. Но нельзя не обращать внимания на интенсивную ассимиляцию в Синцзяне, последовательно проводимую китайским правительством. Причем делается это просто и эффективно: в каком-нибудь городке надолго расквартировывают ханьский полк, ханьские офицеры и солдаты вскоре женятся на уйгурских девушках и чаще всего остаются здесь жить, потому что государство всячески поощряет их оседание. Уйгурские же юноши служат в других провинциях Китая… Результат налицо - всего за несколько десятилетий доля китайцев здесь с 7 процентов увеличилась до 50 процентов.

Российская политическая элита должна постепенно полностью вычеркнуть экономику из короткого списка регулируемых ею основных общественных сфер. Ее задача - сохранить законодательную, административную, политическую и военную системы. Экономикой для нее должны быть только национальная валюта и налоги (казна). Местные власти также должны быть ограничены в своих притязаниях на экономический контроль.

Но политика государственного невмешательства в экономику утвердится только после 2050 года, а до этого российская экономика попадет в мощную проработку государственников, сначала практиков централизма, а потом идеологов социального согласия . Влияние государства на экономику все это время будет последовательно убывать вопреки воле горе-реформаторов.

Правда, здесь есть важная тонкость. Уменьшение вмешательства государства в экономику, вплоть до полного его устранения от какой либо созидательной деятельности, возможно только в процессе формирования самой экономики как автономной от российского государства силы, как системы, в которой найдут свое место все основные заинтересованные лица вовне и внутри страны. Фактически такая система не сможет утвердиться раньше 2040 года, но правильная государственная политика не только ускорит ее утверждение, но и позволит избежать ненужных кризисов и рисков (не будут хотя бы вырубать виноградники, борясь с пьянством).

В России найти правильную экономическую политику не просто. Казалось бы, надо лишь продолжать либерализацию и все пойдет как по маслу. Но это не так. Либеральная политика создания и развития рыночных институтов, поощрения конкуренции и предпринимательства в России востребует лишь сравнительно небольшую экономически активную часть населения, причем, многие люди из сохранивших экономическую активность вынуждены лишь частично реализовывать свою профессиональную компетенцию. Примеры: инженеры, ставшие челноками и учителя, ставшие операторами ЭВМ.

Сама предпринимательская инициатива, извращаемая предприимчивостью чиновников, но не только ею, имеет склонность уходить в черный и серый бизнес, проявлять чудеса предприимчивости не в созидательной, а в паразитической и криминальной деятельности.

Никакая законодательная и иные реформы не смогут переломить ситуацию даже в течение еще двадцати лет непрерывных усилий российских чубайсов , так как не готов сам российский человек. И даже хуже - он не не готов , он - против .

Поэтому необходимо частичное восстановление централизованной экономики, не государственной, а олигархической, или другими словами, экономики очень крупных компаний - олигополий, опирающихся на поддержку центральной власти и, в свою очередь, ее поддерживающих. Эти компании востребуют все лучшие и лучшие качества энергичной части российского общества: чувство круговой поруки, административные инстинкты, чувство приобщенности к государству, стук и т.д.

Самые крупные из этих компаний окажутся жизнеспособными, потому что размеры их объектов управления будут, как правило, на порядок (в 5-25 раз) меньше, чем у отраслевых министерств СССР и на два порядка (в 50-200 раз) меньше, чем у таких монстров, как советский Госплан. Эти компании, хоть и олигополистически, но будут конкурировать между собой и, тем более, с зарубежными компаниями. В основе мотивации этих олигополий будет частный предпринимательский интерес. Компании-олигополии дадут работу огромной массе квалифицированной рабочей силы (инженер снова станет инженером, а рабочий - рабочим).

Сильные и слабые пойдут в олигархическую экономику, в крупные предприятия сырьевого, полусырьевого, машиностроительного, военно-промышленного секторов, одни в качестве лидеров, организаторов производства , главных специалистов, толкачей, другие - специалистов-исполнителей и технического персонала.

Одновременно территориальная децентрализация создаст островки либеральной экономики в национальных автономиях, крупных городах и областях, например, Петербурге, Новгородской, Самарской областях. Сюда устремятся предприниматели нового типа, которым неуютно будет работать в экономике круговой поруки .

Но олигархическая экономика похоронит надежды либералов создать основы либеральной экономики в первые два десятилетия XXI века. Либеральные резервации будут нестабильны, а отсюда - также неэффективны, как и остальная российская экономика.

Двадцатые годы XXI века станут не только годами краха глобальной либеральной экономики и годами острейших международных кризисов, но и десятилетием тектонических разломов экономического и политического влияния.

Резко сократится влияние США, американская экономическая и политическая модели потеряют популярность, причем более кардинально, чем это произошло в 70-80 годы XX века.

Китай впервые решительно заявит о себе как о мировой державе, использующей силу далеко от своих границ и утвердится как безусловный гегемон в регионах Юго-Восточной и Центральной Азии.

Европейцы отвергнут либеральную экономическую модель и вернутся к корпоративной, китайцы не только отвергнут либеральную экономическую, но и либеральную политическую модели и успешно утвердят свои собственные корпоративные социально-политическую и социально-экономические модели.

Удвоение китайского ВВП в двадцатые годы при кризисе в США и стагнации в Европе станет весомым идеологическим аргументом-довеском к политическим успехам китайцев в этом роковом десятилетии.

Эти события положат конец притязаниям российских либералов на власть и дадут идеологическое обоснование для преобразования находящегося в кризисе государственно-олигархического капитализма в капитализм социальный, корпоративный. Усилившиеся российские профсоюзы в корпоративной идее увидят возможность войти в российский политический и экономический истэблишмент. Ленин, после первого опыта революции, разочарованно сказал: В России крайне трудно отличить человека рассуждающего и разглагольствующего от человека работающего .

Наши российские квалифицированные болтуны снова, в который раз, революционно и шумно отстранят от власти пробившихся к рулю работяг и снова начнут варить суп из топора . В тридцатых годах у России будут все те же две беды: дураки и дороги. Но это обнаружится в конце 30-х - начале 40-х годов. А в первые годы российской корпоративной революции повысится активность людей, в крупные компании придет много людей с новыми идеями, среднее и мелкое предпринимательство также вырвутся из-под гнетущего спуда государства и олигопольной экономики, занятых собственным реформированием. К 2040 году болтуны заболтают корпоративную революцию и в России начнется затяжной экономический кризис, сопровождаемый резким усилением позиций крупного иностранного капитала.

VI. Стратегические цели и реальная стратегия России

В течение этого периода постсоветское пространство сузится до территории собственно России. Периферийные республики будут вовлечены в зоны влияния Европы, Китая, исламского мира. В первом десятилетии XXI века влияние России в этих странах по-прежнему будет велико, но работать оно будет, скорее, на противников России.

Почему? Потому что российский экономический организм останется относительно слабым и болезненным, а российская политическая элита еще долго не захочет признавать сего факта, компенсируя объективную слабость субъективной энергичностью.

Россия в начале XXI века сделает выбор в пользу огосударствленной олигополистической экономики и автократичной президентской власти. Главной целью она поставит сначала восстановление влияния на постсоветском пространстве, а потом вынужденно сконцентрируется на более узкой цели - на сохранении своей территориальной целостности.

Но эти цели в первом десятилетии XXI века не найдут поддержки у соседей. Ни у дальних, ни у ближних. Для больших стран распавшаяся Россия будет представляться источником наживы, для мелких перестанет быть источником опасности. Всех их будет страшить только сам процесс ее распада.

Поэтому США и Европа в первом десятилетии будут поощрять ползучий распад России. Их вполне устроит медленное расползание страны под давлением исламских сил на Кавказе и в Поволжье, китайских - на Дальнем Востоке и в Сибири, европоцентристских - на северо-западе, и т.д.

Во втором десятилетии XXI века западная политика управляемого ползучего развала России уступит место политике поддержки России как сильной региональной державы. Эта держава должна естественно опираться на Запад как на тыл в противостоянии китайской угрозе.

Сердечная дружба с Китаем в первые годы XXI века будет таковой только на словах, да еще в виде перетекания высоких технологий из России в Китай в обмен на качественные и некачественные товары народного потребления.

Российский ядерный потенциал будет неумолимо сокращаться под давлением экономических проблем, в то время как американский потенциал лишь немного сократится, а во втором десятилетии будет интегрирован в единую систему гарантированного уничтожения ядерной мощи любого противника.

Гарантия, конечно, будет теоретическая. Система даст лишь гарантию победы в войне со сравнительно небольшим ущербом для США, так как в худшем случае через нее прорвется около 0,5% выпущенных противником ракет. Этого будет достаточно, чтобы стереть с лица земли несколько крупных американских городов и создать в густонаселенных районах Америки несколько чернобылей .

Уже в середине второго десятилетия XXI века Россия, наряду с другими европейскими странами, попытается встать под американский зонтик. Ее поставят в очередь и потребуют хорошего поведения на целых десять лет. В начале двадцатых этот зонтик все же будет открыт над частью России, одновременно с Индией и Индонезией. Опасность приближающейся войны с Китаем заставит американцев снизить свои требования к сомнительным союзникам. Одним из таких союзников Запад в то время будет считать и Россию.

Во втором десятилетии начнется кризис российского авторитаризма, быстро исчерпавшего свой ресурс не просвещенного деспотизма , а просвещенной деспотии. Либералы вновь начнут приобретать вес и влияние. Их поддержат не только в интеллектуальных слоях общества, как это было в девяностые годы XX века, но и в широких слоях народа - в буржуазии, среди людей свободных профессий, студентов и даже части госслужащих.

Охлаждение отношений с Китаем и потепление российско-европейских отношений будут способствовать либерализации российского общества. Власти, в поисках альтернатив, будут поощрять развитие либеральных резерваций , которые возникнут в результате местных выборов в разных регионах страны. Но эти резервации не сотворят чуда ни у себя дома, ни, тем более, в стране.

Как и двадцать лет до этого основным дефицитом российской экономики останется дефицит доверия людей к государственной политике и друг к другу. Отсюда и дефицит частных (и честных) предпринимателей и переизбыток коллективных паразитов.

Из этих резерваций капиталы будут выливаться быстрее, чем втекать, а рабочие и служащие будут возмущаться эксплуатацией и призывать к госвмешательству.

Портфельные инвестиции от серьезных инвесторов из развитых стран здесь не будут большими. Инвесторы предпочтут огромные растущие и более правильные рынки Латинской Америки, Восточной Европы, стран Дальнего Востока и даже Индии.

Зато Россия будет привлекать арабских, турецких, китайских, кавказских, индийских и центрально-азиатских предпринимателей - торговцев, производителей дешевого ширпотреба. Таких экономических мигрантов, прочно обосновавшихся в России, но не порывающих живых связей со своей родиной, в России будет к началу двадцатых годов более шести миллионов человек. Концентрироваться они будут, прежде всего, в столицах и либеральных зонах . Они станут заметной политической силой и главным фактором роста там социальной напряженности.

На Западе в это время утвердится весьма пренебрежительное отношение к России и русским. Поэтому помощь новым либеральным реформам будет незначительна. Но инвестиции в ТЭК и инфраструктуру будут иметь преимущественно западное происхождение.

Идея сохранения территориальной целостности России перед разъедающей ее кислотой китайской ползучей экспансии, хоть и получит поддержку западной общественности, но встретится с равнодушной обструкцией западных политиков. Эти политики запрограммируют Россию на роль страны-буфера, которая все свои избыточные ресурсы должна направлять на сохранение Кавказа и территорий восточнее Уральских гор. На Кавказе Турция будет проводить агрессивную политику поддержки исламских сепаратистов.

Либеральная альтернатива лишь приведет к смещению вправо всей российской политики. Россияне в это время научатся балансировать между идеологиями и политическими партиями.

Российская дипломатия к концу десятых годов XXI века также станет вполне адекватной. Она будет балансировать между Китаем и Европой, а силовой вектор направит на юг. В странах Центральной Азии, исламском мире Россия будет настойчиво добиваться статуса авторитетного арбитра.

Союзы с Ираном против Турции, Индией и Японией против Китая станут более-менее постоянными ориентирами российской геополитики.

Экономический и идеологический кризис середины двадцатых годов обрушится на Россию как снежная лавина с гор. Экономика, в предкризисные годы показывающая 6-7% ежегодного роста, окажется в глубоком кризисе. Либералы уже в первый год после начала кризиса потеряют все голоса избирателей. Как и в Европе, в России возникнет партия корпоративистов, которая на очередных выборах станет партией власти.

Эта партия быстро привлечет в свои ряды российское чиновничество, за долгие годы настрадавшееся по настоящей государственной идее.

Корпоративисты начнут внедрять в России европейские рецепты. Будут созданы отраслевые советы, которые ограничат власть собственников и возьмут на себя часть функций местных властей. Мелкие предприятия поначалу не тронут, но потом, под влиянием разбуженной народной политической инициативы (а проще - погромов азербайджанцев, арабов, турок) и здесь начнут ускоренно внедрять корпорации по европейским (немецким) образцам.

В конце двадцатых годов Россия устремится в Большую Европу, тем более что до нее там уже обоснуются ее западные соседи по СССР: страны Балтии, Беларусь, Молдавия и Украина.

VII. Националистический взрыв в России и его влияние на СНГ

После консолидации своей власти в 2000-2002, после победы над губернаторами и умиротворения олигархов, президент начнет решительную реформу армии и госаппарата.

Основной целью военной реформы станет усиление эффективности обычных вооруженных сил с постепенным тихим сокращением стратегических.

Госчиновникам повысят зарплату, создадут новую систему чинов и льгот, в госаппарате проведут более-менее эффективные чистки.

Оживление экономики, причем не только ее потребительских отраслей, но и высокотехнологичных, снова вовлечет в полноценную экономическую жизнь миллионы людей. Новый госзаказ, торговля с Китаем, Индией частично восстановят загрузку мощностей в оборонной промышленности.

Уровень мировых цен на энергоносители в 2000-2005 также будет благоприятным для российской экономики.

Все это станет основой для роста авторитета президентской власти, и, более того - создаст внутри России иллюзию возрождения сильной евразийской империи.

Потребность в реванше, созданная десятилетием унижений, все более жесткая конкуренция за должности в госаппарате вокруг генеральной линии , усилия пропаганды быстро заведут общество на реванш, причем реванш по-крупному.

Имперцы, националисты, черносотенцы и антилибералисты сплотятся в боевые и крикливые группы. Они выйдут на улицы городов, войдут в парламенты всех уровней, заполонят просторы Интернет и страницы печатных изданий.

Конечно, это чрезвычайно напугает казахстанских и украинских политиков. И, хотя российский президент будет проводить корректную политику, соседи по СНГ ему не поверят. Казахстан сделает решительный шаг к союзу с Китаем, а Украина и Беларусь - к вхождению в Европу.

К 2006 националистическое движение в России оформится в большую партию. Эта партия будет стремиться завоевать политическую власть в стране.

До конца первого десятилетия умеренные государственники, составляющие костяк партии власти, будут бороться с националистами и имперцами, используя и репрессии. Одновременно будут подхвачены некоторые пропагандистские идеи имперцев, особенно их антизападные лозунги.

Власть попытается привлечь на свою сторону казачество, но по-настоящему сумеет использовать не казачий, а мусульманский фактор. Влияние татарских организаций в это время весьма усилится на всех уровнях московской власти.

Идеям православного и казачьего возрождения, разношерстным идеям геополитического и вечного империализма, а также идеям арийской общности власть противопоставит широкую консолидирующую концепцию евразийства.

Черносотенцы , арийцы и геополитики так и не смогут создать единую программу. Их объединение будет носить характер временный и вынужденный. Власть же скажет: ислам и православие - близнецы и братья , в монгольском иге было больше хорошего, чем плохого , душа России - в Диком поле .

В этом, как и идеологических клише их противников, будет столько же правды, сколько лжи, но идеология евразийцев сохранит самое важное - межнациональное и межконфессиональное равновесие в российском обществе.

Евразийство не сможет параллельно решить другую задачу российской власти - вновь консолидировать вокруг России Украину, Казахстан и Беларусь. Там решат, что от России, как и от греха, надо держаться подальше.

В 2005-2008, когда в России разгорится борьба партии власти с националистами и имперцами, Казахстан получит четкие гарантии своей безопасности от Китая. Вместе с гарантиями он примет китайских студентов, рабочих, торговцев, инженеров и сельскохозяйственных предпринимателей.

В Казахстане начнут осуществляться и серьезные китайские экономические проекты, в то время как российско-казахстанские экономические отношения начнут умирать. Чтобы перехватить у националистов боевую инициативу, российский президент, больше для вида , запустит механизм антиказахстанских санкций в ответ на скандальное сближение Казахстана с Китаем. Это произойдет в конце десятилетия, в то время, когда отношения России с Китаем из дружественных начнут превращаться во враждебные.

В целом шовинистический всплеск в России усилит национализм на Украине и в Казахстане, и убедит большую часть населения этих стран в том, что от России надо отойти подальше. Отойти в сторону более спокойных и конструктивных соседей на западе и юге. Этот всплеск станет ценным подарком украинским и казахстанским националистам.

Те, выиграют, поскольку в отличие от российских коллег , будут озабоченны угрозой распада своих стран, а не имперскими и националистическими мифами. Получится как не раз бывало кто начинает, тот проигрывает . Российские националисты проиграют, националисты в соседних странах СНГ - выиграют.

Дальнейшее развитие отношений России с ближайшими соседями в десятых и двадцатых годах XXI века - это череда возвратно-поступательных движений по принципу шаг вперед - два шага назад . Казахстан, Узбекистан и Киргизия прочно попадут в зону китайского влияния, а Украина и Белоруссия будут втянуты в европейский объединительный процесс. Россия раздвоится на европейскую часть, ставшую преимущественно европейской зоной экономического влияния и восточную часть, осваиваемую китайцами. Центральное правительство в Москве станет заложником своей политики: пойдешь на запад - оторвут руку, пойдешь на восток - потеряешь голову.

После разборки в середине двадцатых Россия сделает свой выбор. Она выберет Европу. Это будет естественный выбор слабой России, ведь ее демографический центр тяжести все-таки находится в Европе, а не в Азии. Выбор России будет облегчен тем, что Китай будет унижен поражением и временно изолирован.

Эта чужая победа откликнется в России очередным всплеском (но не взрывом) мессианских настроений, который, правда, в этот раз разбудит созидательную энергию экономических и социальных реформ.

Тридцатые годы будут для России десятилетием эйфории корпоративной революции, сближения с Европой и ослабления китайской угрозы. Но в это же время все основные опоры новой российской политики начнут разрушаться: по Европе пройдет глубокая трещина, российская корпоративная революция выродится в пародию на корпоративную Европу. Зато китайцы на удивление быстро восстановят, а затем усилят свое влияние в Индокитае, ЦАР и в самой России.

Можно согласиться с тем, что вступление (точнее постепенное втягивание) России в тройственный союз США - Европа - Россия стало бы лучшим политическим решением.

Но здесь хотелось бы ответить не на вопросы из серии как должно быть , а из серии как может случиться . Яйцеголовые редко прорываются к рулю власти, а прорвавшись, нечасто имеют возможность воплотить свои идеи в жизнь. Миром обычно правят посредственности . Именно они и спасут Россию.

Ныне реальными представляются два сценария политического развития России в первом десятилетии XXI века. Хотя и они неравноправны.

Первый сценарий предусматривает попытку восстановления России, как это понимают русские и советские националисты. На пути его воплощения такие ограничители , как отсутствие паритета с Западом по ядерным и по обычным вооружениям, деградация российской армии и ВПК, долгосрочная продовольственная зависимость, инвестиционная зависимость добывающих отраслей, наступающий ислам, проблема кавказского сепаратизма и нестабильность в Центральной Азии, усиление Китая и инфильтрация китайцев, все более мощное влияние объединяющейся Европы, особенно на западные области России, а также на Украину и Беларусь.

Из каких сегментов смогли бы националисты сложить систему эффективной политики и власти, когда столько сил работают на разрыв или подавление России?

Ясно, что антизападная политика должна опереться на решительную поддержку одной из глобальных внешних сил. Такой силой может стать только Китай. Но вряд ли он захочет пойти на конфронтацию с Западом уже в первом десятилетии XXI века. Только если на словах?

Что может стать для националистов внутренней опорой? Есть ли в России агрессивная сила, имеющая наступательную идеологию, осознанные интересы, социальную и экономическую базу?

Такой силой являются сейчас только мусульмане.

А может ли такая опора-сила организоваться вокруг идей православного отечества, президента-царя и советского порядка?

Может. Но это не будет идеология жесткого государственного централизма, которая мобилизует народ на возрождение русской или советской империи. Скорее эти идеи вплетутся в обтекаемое и всеядное евразийство, в котором будет реализовано не решительное, а брюзгливое антизападничество, не русский национализм, а тюрско-русский интернационализм , не культурно экспансивное православие, а блудливое византийство с московским хамским душком. Что-то вроде патриарха Алексия в лужковской улыбке и кепке.

По причине полной неготовности к нему российского общества, русский национализм, даже если он случайно придет к власти, быстро трансформируется в евразийство.

Поэтому евразийство - это все-таки не вторая, а единственная альтернатива идеологического возрождения, политической и социальной консолидации России в первом десятилетии XXI века.

Единственная еще и потому, что третья альтернатива - либеральная не имеет сейчас в России опоры в сколь нибудь широких слоях общества. Либерализацию мы проходили в девяностых, сейчас маятник качнулся в другую сторону. Следующего качка надо ждать где-то к середине десятых годов наступающего века.

Четвертая альтернатива - распад России. Эта альтернатива еще более маловероятна. Русские сейчас слабы в нападении, но по-прежнему сильны в защите. Начало быстрого распада России стало бы началом ее возрождения. Мы снова бы пришли к варианту евразийства, но менее обтекаемому, более угловатому, менее компромиссному, более органичному.

Как Россия справится со своими проблемами, если оттолкнет руку помощи от Запада?

Уверен, что даже при самой интенсивной антизападной риторике, она эту руку на самом деле не оттолкнет. Прагматичный Запад, крайне заинтересованный в стабильности России, в ее ресурсах и надеясь на новую либерализацию, эту помощь даже усилит (конечно, избирательно) по сравнению с постперестроечными годами. Эта помощь будет концентрироваться в ТЭКе, энергетической и транспортной инфраструктуре России и в ее инфраструктуре связи, а также, скорее всего, в химии и сельскохозяйственном машиностроении. Конечно, этой помощи будет недостаточно для возрождения независимой великой России, но она поможет смягчению наиболее важных структурных проблем страны.

По-видимому, ни с одной из крупных структурных проблем Россия в первом десятилетии XXI века не справится. Но научится жить вместе с ними. Это значит, что к 2010 году в России:

Россия, несмотря на свое декларируемое антизападничество, к 2010 году окажется под мощным экономическим влиянием Европы и США, одновременно попав и под влияние Китая. Это создаст уже в это время ощутимую разность потенциалов между европейской и азиатской частями России.

Ее политические и военные силы будут сосредоточены на решении кавказских проблем и проблем, возникающих со странами распавшегося СНГ, а также с Турцией, Ираном и Афганистаном.

Экономика приобретет более сбалансированный характер и в целом интегрируется в мировую экономику. Кое-где от наплыва российских товаров начнут защищаться тарифами. Кстати, это и будет одной из причин осложнения отношений между Россией и некоторыми странами Центральной Азии.

В головах россиян перебродят агрессивные идеи и реваншистские послекризисные настроения, превратившись к концу десятилетия в консолидирующее евразийство славянско-тюркского и православно-исламского направления.

К 2010 российское геополитическое пространство будет напоминать заболоченную неуютную местность. С европейского запада - отвесная стена. На мусульманском юге - трясина. На китайском юго-востоке - безбрежный океан. Очередной тайфун оттуда грозит смыть все живое. Российские политики по-прежнему будут решать: толи на стену взбираться, толи дамбу строить, толи по болоту в сапогах и на авось. А кто-то решится Построю плот и поплыву . И поплывет, под звуки вальса На сопках Манчжурии .

Впрочем, это дело политиков - решать и решаться куда плыть стране и дрейфовать регионам. Обычным российским людям первое десятилетие нового века представится деятельным и полноценным. Многие обретут простые ориентиры в жизни, утраченные в девяностые годы XX века вместе с работой, стабильным социальным статусом и моральной цензурой. В это время возродятся многие рабочие и ИТРовские профессии, статусы четко оконтурятся и сложатся в устойчивую иерархию, а государство снова объяснит людям что такое хорошо и что такое плохо .

31 октября - 01ноября 2001 года. Москва, Новый Арбат, 36. Главные инициаторы и организаторы: АНО Институт прав человека , МДО ГД РФ Евразия , Евразийская партия России, Евразийское экономической сообщество. Заявки на участие, тезисы докладов, Ваши идеи и предложения просим направлять по электронной почте или по факсу (7-095) 208-3301

Феллер Виктор Валентинович
Международная конференция
Евразийство - будущее России:
диалог культур и цивилизаций
2001 г.