год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Новая постиндустриальная фаза развития, в которую со все большим ускорением "втягивается человеческая цивилизация", ставит все народы и страны перед проблемой пересмотра собственного видения современного мира, формирования индивидуально-национального взгляда на становление сознательно регулируемого миропорядка, определения своего места, своей "ниши" в разворачивающихся глобальных процессах смены основ жизнеустройства мирового социума. Россия в этом отношении находится в особо сложном положении:

• во-первых, страна переживает глубокий и всеохватывающий социально-экономический и политико-духовный кризис, связанный с исчерпанием и без того скудных жизнетворящих ресурсов прежней тоталитарной командно-административной общественной системы, с ее крахом, и зарождением новой социальной реальности, ориентированной на демократию и рыночные отношения постиндустриализма. В стране идет острая дискуссия вокруг вопросов о стратегии модернизации, средствах и методах ее реализации, общество расколото социально и политически, не способно сформировать сколько-нибудь превалирующее общероссийское понимание национально-государственных интересов, в том числе и реализуемых на международной арене;
• во-вторых, фактом является не завершившееся становление России как суверенного государства современного типа. Признание Российской Федерации после развала СССР его правопреемницей в международных делах в известной мере "затуманило" несколько самоочевидных вещей: что государственность новой России не может ни идентифицироваться, ни выводиться из советской государственности; что, внеся решающий вклад в ликвидацию Советского Союза, ее лидеры одновременно отвергли любые связующие моменты с исторической российской государственностью; что, борясь до обретения независимости в декабре 1991 года против Центра, Россия во многом боролась и против самой себя, так как, лишившись преимуществ и возможностей единого хозяйственного комплекса, до предела ослабив себя экономически, она продолжает быть спонсором, топливно-сырьевой базой, покровителем, арбитром бывших советских республик, теперь уже суверенных государств; что, выступив в противоборстве с Центром с единых с национальными республиками позиций, не учтя своей по сравнению с ними специфики, Россия крайне усложнила обустройство собственной государственности;
• в-третъих, по сравнению с бывшим СССР серьезно изменилось геополитическое положение России, резко сократилась ресурсная база обеспечения ее международной деятельности и влияния. Разделом Советского Союза Россия как бы оттеснена дальше в северную и северо-восточную часть Евразии, лишена большей части удобных выходов в Мировой океан, ослаблена инфраструктурно, так как с Украиной, Белоруссией, Прибалтикой отошли наиболее развитые в этом отношении регионы, решавшие задачу обеспечения коммуникационных потребностей и Российской Федерации, отдалена от Западной и Центральной Европы, отделена поясом суверенных государств от Срединной Азии, выходит к Тихому океану наименее развитой своей частью. Россия унаследовала от СССР 75 процентов территории, 51 - населения, 60 - основных производственных фондов (в стоимостном выражении), 76 - предприятий, производящих средства производства, на ее долю приходится 90 процентов добычи нефти, 73 - газа, 63 - производства электроэнергии, 80 процентов экспорта сырой нефти и почти 100 - природного газа. Она производит менее половины валового национального продукта, произведенного в СССР в 1990 году¹.

И вместе с тем совершенно ясно, что Россия полностью и целиком втянута в "великий постиндустриальный модернизациснный процесс", что объективные закономерности нового этапа цивилизационного развития исподволь, подспудно направляют и структурируют видимую "расхристанность" меняющего основы жизнеустройства общества, пробиваясь в нем новыми идеями и ценностями, вызывая к жизни, нередко против человеческой воли и устоявшего самосознания, радикальные реформы с кардинальным социальными последствиями. Нередко дебатируемые в прессе и среди политиков вопросы, куда идет или куда идти России, по сути дела, являются схоластичными ибо основной вектор развития страны обусловлен общемировой тенденцией перехода к постиндустриализму. В действительности же проблема состоит в том, как развиваться России, какой пойти дорогой, чтобы овладеть постиндустриальными ценностями, насколько действительно существенными окажутся культурно-исторические и социально-психологические особенности России для выбора стратегии внутреннего развития, каковой будет та новая система международных отношений, которая складывается в мире и в которой будут реализовываться ее национальные интересы, как сама страна видит ее место и собственные интересы в этом мире. В действительности вопрос состоит в том, как скоро найдет российская интеллектуальная элита оптимальный набор средств и методов преобразования России и как смогут этим воспользоваться правящие круги, то есть, по существу, вопрос состоит в том, какую цену придется заплатить народу, обществу за постиндустриальную модернизацию.

Россия может и должна, вернее, не может не удержаться на орбите демократического преображения и постиндустриального обновления, ибо в противном случае обречена на маргинализацию в общецивилизационном процессе, что противоречит ее объективным возможностям, национальным интересам и в конечном счете логике становления той геополитической картины мира, которая выстраивается постиндустриальным этапом развития человечества. В данном случае нельзя не согласиться с О.А.Поздняковым, который писал: "Геополитическое положение России уникально. В нем заложена судьба и ее самой, и всего мира"². В этой связи основные жизненно важные национальные интересы и цели можно было бы изложить в следующем порядке:

• преодоление социально-политического и экономического кризиса путем глубокой демократизации общества, рыночного реформирования хозяйства и завершения государственного строительства в направлении создания правового государства;
• стабильное развитие экономики и обеспечение достойного уровня жизни населения;
• поддержание нормальных экологических условий жизнедеятельности общества;
• сохранение независимости, суверенитета и территориальной целостности страны;
• обеспечение благоприятного международного климата для проведения реформ в Российской Федерации;
• утверждение неотъемлемого права России на суверенность своих действий во всех вопросах национальных интересов, трезво соотнося при этом, интересы с возможностями;
• стремление к развитию нормальных экономических и прочих отношении везде, где это окажется выгодным и возможным;
• развитее на новой основе разносторонних связей в рамках Содружества Независимых Государств;
• полномасштабное участие в решении глобальных проблем безопасности жизни на Земле;
• поддержка всеми своими действиями приемлемой и выгодной для России демократической системы международных отношений.

В каждой из перечисленных окружностей у России свои специфические интересы, требующие специального рассмотрения. В отношениях со странами СНГ непосредственно решаются важнейшие проблемы внутреннего развития страны, ее демократизации, экономического реформирования, включая вопросы ее государственной целостности как федерации. Отношения России со странами СНГ вместе с тем не могут быть сведены только лишь и исключительно к межгосударственным в их традиционном понимании, ибо в данном случае в общеизвестные нормы международных отношений вторгаются и специфика, и богатый опыт многообразных связей между народами, столетиями развивавшихся в рамках единого государства.

Связи и сотрудничество России со странами второй окружности также выходят за рамки, обусловливаемые чисто политическими мотивами или же взаимосвязанностью, взаимозависимостью модернизирующихся пространств, волею истории расположившихся в более или менее близком историческом времени, ибо вместе со странами СНГ они образуют гигантскую дугу существующей или потенциальной нестабильности (на Северном Кавказе эта дуга проходит по территории России) у российских рубежей, что в определенных обстоятельствах способно угрожать жизненно важным интересам Российской Федерации.

Россия имеет интересы и вне прилегавших непосредственно к ней регионах, она постоянно присутствует на арене мировой политики в качестве одного из ее "грандов" и в связи с мировым размахом ее экономических связей, и постоянным ее вовлечением в глобальные отношения со странами внешнего по отношению к ней и СНГ периметра, и увязанностъю своего развития с общемировыми процессами и проблемами. Другое дело, что ни внутреннее состояние России, ни ее геополитическое окружение не благоприятствуют сейчас проведению самостоятельной глобальной политики, что на ближайшие годы наибольших усилий потребует реализация ее региональных интересов. Не меняет ситуации и фактор обладания Россией мощным ядерным потенциалом, так как в настоящее время этот потенциал как стимулятор международного влияния имеет лишь символическое значение и при коллизиях со странами "Севера" ли, "Юга" ли не способен стать решающим козырем. С другой стороны, Россия впервые за многие годы находится в положении, когда для нее не существует определенной, сколько-нибудь значимой внешней военной угрозы. Территориальные споры, существующие или эвентуальные, связаны со странами, которые заведомо не прибегнут к военной силе для их разрешения, если, разумеется, Россия не перестанет быть единым государством. Все это чрезвычайно выгодно для концентрации усилий страны на решении внутренних задач радикальных преобразований и проблем, постоянно возникающих во взаимоотношениях со странами СНГ.

В равной степени беспочвенны и нередко появляющиеся в отечественной печати опасения тех или иных политических деятелей или обозревателей, что США к другие державы "Севера" стремятся к вассализации России, ее расчленению на экономически зависимые от них небольшие государства-полуколонии, что именно в этом направлении действуют различного рода "агенты влияния" и т.п. Нет спора, что в плюралистическом политическом мире Запада есть силы, высказывающиеся за подобную перспективу, в лучшем случае - за жестко дирижируемое развитие России, но они в настоящее время представляют собой маргинальные группы правящих элит западных государств. В целом же здесь доминирует осознание того факта, что Россия не может стать "хвостовым вагоном" ни одного, будь-то евроатлантический или азиатско-тихоокеанский, постиндустриальных экспрессов, что превращение ее в экономическую периферию одного или нескольких высокоразвитых центров модернизации потребует таких вложений в российскую экономику, которые непосильны ни США, ни их партнерам по "семерке", ни им всем вместе взятым. Здесь необходимо также иметь в виду, что каждая из развитых стран Запада и Япония имеют свои периферийные зоны преимущественного влияния, которые требуют постоянных усилий в виде значительных инвестиций, поставок технологий и т.д. Кроме того, каждому непредвзятому наблюдателю ясно, что в силу экономической и политической нестабильности на всем постсоветском пространстве ведущие финансовые группы евроатлантического мира проявляют сдержанность и осторожность в инвестиционной политике в России. Ею занимаются, как правило, малые и средние кампании-посредники, более склонные к риску, заинтересованные в основном в скупке по демпинговым ценам сырья, энергоносителей, оружия (для стран "Юга"), что можно характеризовать как использование благоприятной конъюнктуры, но никак не в качестве долгосрочной политики "закабаления".

Любопытно, что гощу для разговоров о "порабощении" России в I99I-I992 гг. могла давать не столько западная политика, сколько не скрываемая ориентация руководства российского МИДа на всемерное и приоритетное развитие межгосударственных отношений России с этим регионом. В сентябре 1991 года, месяц спустя после путча-фарса ГКЧП, министр иностранных дел России А.Козырев писал, призывая "учиться жить цивилизованно у более продвинутых членов демократического клуба": "С прямым участием их экспертов на всех этапах следовало бы говорить и реализовывать совместные программы реформ как в области экономики, так и в сфере безопасности и конверсии"⁴. Российское руководство в этот период в целом исходило в своей политике из убеждения, что наилучшим образцом для реформирования России является западный опыт, приведший к успеху их постиндустриальную модернизацию, и поэтому главная проблема заключается в как мокжо более точном следовании их урокам, с этим связано и рождение идеи о США и других западных странах как о "естественных союзниках России". Анализируя этот "перекос" в ориентации внешней политики Российской Федерации, Я.Пляйс отмечал недавно, что "в соответствии со своей индивидуалистской философией и либерально-демократическим укладом жизни Запад (особенно западный частный бизнес) будет, естественно, стремиться извлечь из связей с нами максимально возможную прибыль. Поэтому на его филантропию и искренние партнерские отношения рассчитывать не приходится"⁵. Попытки российских официальных представителей "поднять планку" отношений с Западом нередко ставили партнеров в неловкое положение и даже для дипломатии выглядели делом неестественным.

В политическом плане страны Запада не могут пока с достаточной ясностью сформулировать свои цели в отношении России, поскольку неясны перспективы ее внутреннего развития. Для общественного мнения западного мира самым неблагоприятным был бы такой путь развития России, при котором в стране в той или иной форме произошло бы возрождение тоталитаризма (неважно, в социалистической или великодержавном обличьи), ориентированного на борьбу с "внешним врагом", ищущего враждебных Западу партнеров, союзников в противостоянии "евроатлантической цивилизации". Также неблагоприятным видится ведущим западным политическим кругам и углубление этнических и межнациональных конфликтов в СНГ, экономического и социального хаоса на этом огромнейшем евразийском пространстве. Превращение СНГ в зону перманентной нестабильности не только исключает возможность использования ресурсов этой зоны в мировом разделении труда для динамизации собственной экономики, но и создает, по их мнению, опасность втягивания в углубляющиеся здесь конфликты третьих стран, расползания зоны нестабильности, что может быть чревато катаклизмами глобального порядка.

Наиболее приемлемой для Запада, как это явствует из официальных позиций западных государств, является демократическая стабилизация в России и других странах СНГ, подразумевающая их превращение в партнеров. Младших, в чем-то зависимых или же равноправных, суверенных в определении своих действий - это уже другой вопрос, ответ на который лежит не в сфере политики Запада, а в решающей степени способно дать только само развитие России. В принципе ее превращение в самостоятельный региональный центр модернизации со своей периферией, вхождение России в коалицию дееспособных, ответственных, инициативных государств, которые, действуя в соответствии с нормами международного права, строят новый демократический миропорядок, в наибольшей мере может соответствовать интересам США и их западных союзников, если они всерьез и полностью отказываются от военно-конфронтационного и силового прошлого и стереотипов политики, основанной на концепции "баланса сил". Б.Клинтон и в своей президентской избирательной кампании, и уже после инаугурации обосновывал перспективу отказа Америки от принципов, связанных с так называемой "реальной политикой". Однако, как с сожалением отмечал американский политолог Дж.Мроз, "политическое мышление Америки по-прежнему зиждется в основном на устаревших концепциях баланса сил, уравновешиваний и противопоставлений одних стран или групп государств другим, будь то экономические гиганты ЕС и Японии, Индии и Китая или исполины "третьего мира" Бразилии"⁶.

Анализируя интересы США в той их части, которая касается отношений с Россией на ближайшую и среднесрочную перспективу, Н.А.Косолапов пришел к выводу, что Америка будет поступать следующим образом:

• способствовать завершению демонтажа коммунизма, связывать Россию далеко идущими обязательствами по сокращению военно-стратегического потенциала, одновременно подрывая экономические возможности его быстрого восстановления в будущем;
• содействовать переходу России к демократии и рынку, не связывая себя такими обязательствами, которые могли бы привести к чувствительным материальным издержкам;
• расширять по возможности диапазон средств воздействия на внутреннее развитие России и ее внешнюю политику;
• удерживать доступными методами политическое пространство бывшего СССР от возникновения особо крупных и опасных гражданских, межнациональных, межгосударственных конфликтов, способных иметь серьезные международные последствия;
• вовлекать Россию в различные виды и формы международного сотрудничества, но лишь в той мере, в какой ее внутреннее развитие будет идти в направлении стабильности и предсказуемости;
• использовать проблемы азиатских границ России (от Японии до мусульманских стран), положение в СНГ, а также отношения с Западом в качестве направлений возможного давления для реализации собственных интересов⁷.

Для России ее превращение в самостоятельный центр модернизации представляется оптимальным. Она может использовать для этого благожелательное в целом на данном этапе отношение других центров мировой политики к курсу страны на экономическое развитие в сторону овладения ценностями и достижениями постиндустриализма, на последовательную демократизацию общественной жизни, на создание правового государства современного типа. Запад здесь попал в довольно-таки сложное, двойственное положение, описанное Я.Пляйсом следующим образом: "Ситуация, с одной стороны, побуждает и даже требует от него (Запада - М.М.) помогать России разоружаться, менять общественную систему, становиться демократический государством и т.д., потому что это снижает уровень угрозы, идущей от России, а с другой - ему, конечно, не хочется вместо советской военной сверхдержавы заполучить в скором времени могущественного экономического конкурента. Со всей наглядностью это проявилось на примере мирового рынка вооружений. Но вектор содействия России, судя по всему, сильнее, чем вектор противодействия ей, и это дает основание для осторожного оптимизма..."⁸.

В то же время целый ряд факторов затрудняет России результативно использовать имеющиеся, и немалые, ресурсы модернизации: достаточно высокий уровень индустриального развития, значительные природные и людские потенциалы, мощные, но пока что слабо задействованные интеллектуальные силы, обширная зона со-развития. Как отмечал в одном из своих выступлений академик Г.В.Осипов, "в России предыдущими поколениями созданы материальные, технологические, социальные, организационные, духовные предпосылки вхождения в постиндустриальное информационное общество, и этим историческим шансом необходимо воспользоваться"⁹. Со своей стороны, авторы аналитического доклада Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) Ж.-Э.Обер, Х.Больцер, Дж.Купер, И.Линакко, оценивая интеллектуальный потенциал России, констатировали, что "хорошо образованное население страны и значительный интеллектуальный и культурный талант вселяет надежду, что острые переходные проблемы могут быть успешно преодолены"¹⁰, что "сравнительно с масштабами экономики и ее действительным уровнем развития Россия в настоящее время обладает чрезмерно большим научно-техническим сектором"¹¹. Следует особо подчеркнуть, что решению модернизационных задач в России препятствуют не только и даже не столько объективные трудности, сколько факторы субъективного порядка. Они порождаются как старыми догмами мировоззренческого характера, инерцией классового или псевдоклассового мышления, великодержавных и националистических подходов, так и попытками слепо, бездумно, а потому безумно копировать зарубежный опыт демократизации и модернизации. "Перетягивание" политического каната между сторонниками двух крайних ориентации - "кока-кольных" приверженцев и "квасных" патриотов - не могло и не смогло "родить" стратегию реформирования страны, обеспечивающую ей необходимое для этого национальное согласие¹². Так, экономическое преобразование России было выверено по классическим канонам либерализма и начато с внедрения монетаристской политики, использования рецептов фридмановской экономической школы (США.), применявшихся в Америке, других развитых странах для стимулирования ускоренного развития передовых наукоемких отраслей хозяйства. Но при этом, похоже, не было учтено, что меры, способные улучшить функционирование рыночной экономики, столкнувшейся с нарушением нормального цикла расширенного воспроизводства, могут оказаться контрпродуктивными в далеко нерыночных условиях России. Характерно в этой связи, что авторы уже упоминавшегося доклада ОЭСР, будучи свидетелями полуторагодичного экономического реформирования России, не преминули подчеркнуть, что для нее выход на собственный путь преобразований означает:

• достижение баланса между групповыми и индивидуальными интересами в области предпринимательства;
• установление тщательно обдуманного и контролируемого процесса приватизации, исключающего впадание в идеологические эксцессы экономического либерализма;
• надлежащее применение традиций сильного государства, даже если оно находится сейчас в ослабленном состоянии, способного сделать административные, юридические и судебные правила необходимыми для эффективной рыночной экономики;
• использование существующих структур и коллективистских традиций для смягчения социальных потрясений в ходе экономических трансформаций и для удовлетворения основных нужд населения;
• изобретение новой административной инфраструктуры для инкорпорирования регионов, длительное время погруженных в родовые традиции и которые получили теперь значительную автономию;
• разумное открытие своих границ мировой экономике для того, чтобы воспользоваться ее материальным и интеллектуальным потенциалом¹³. "Шоковая терапия" и ее социальные последствия отодвинули на "задворки" общественного сознания понимание самой сути постиндустриальной модернизации России, которая требовала концентрации усилий страны на следующих решающих направлениях:
• полном технологическом перевооружении экономики с одновременной ее структурной перестройкой в соответствии с требованиями нового типа производства;
• диверсификации форм собственности и организации их производительного сотрудничества на базе рыночных отношений;
• постепенном вытеснении государства из сферы производства по мере складывания механизмов экономической саморегуляции;
• демилитаризации всей жизни общества и государства, важнейшей частью которой, но только частью, является конверсия;
• сосредоточении усилий общества на всемерном развитии науки, народного просвещения и здравоохранения, постоянном повышении квалификации трудящихся, что позволяет формировать и развивать умение людей жить и работать в новом технологическом укладе постиндустриализма, пользоваться достижениями современного компьютерно-коммуникативного мира, участвовать в его развитии и совершенствовании.

Геостратегия же современной России, выступающая в качестве симбиоза осознания объективных геополитических интересов и проблем страны и широкомасштабных последовательных мер по достижению стратегической цели - демократической постиндустриальной модернизации России, - должна в обязательном порядке учитывать несколько фундаментальных моментов принципиально нового плана. Во-первых, вся предшествующая история России показывает, что в "споре" государства и общества победу всегда одерживало первое, государственность выступала высшей ценностью, системообразующим началом, препятствующим возникновению и развитию гражданского общества. Постиндустриальная модернизация ставит вопрос о смене самой парадигмы государства, его обуздании, подчинении обществу и человеку, возвышении гражданина из объекта властвования в субъект власти, переходе к новой концепции федерализма с четким разграничением функций центральных и местных властей, предоставлением последней проводить собственную политику по обустройству и развитию регионов, вплоть до введения и распоряжения местными налогами. Вне реализации права народов и этнических групп на консолидацию и развитие в рамках широкой национально-культурной автономии, без ее сочетания с максимально возможной, но без ущерба целостности государства, самостоятельностью крупных "ландшафтных" регионов нельзя достигнуть необходимой степени управляемости делами всей федерации, невозможно построить "сильное государство" в современном, а не традиционном понимании этого термина. Во-вторых, модернизация российской экономики требует учета зарубежного опыта, который показывает, что переход от индустриальной фазы развития (на которой "застрял" СССР) к постиндустриальной осуществлялся: а) с использованием финансовых ресурсов транснациональных банков, международных корпораций, обладающих мощными центрами разработки инновационных технологий, утилизации достижений научно-технической революции; б) с помощью государства как мощного инструмента содействия модернизации, имея в виду налоговый и инвестиционный режимы для транснационального капитала, направляемого в наиболее перспективные производственные сферы, вкладывая в них государственный капитал и технологии, разработанные в военно-промышленном комплексе, содействуя реализации программ подготовки и переподготовки кадров и работников для постиндустриальной экономики, обеспечивая средствами внешней политики новым и обновляющимся отраслям выход на мировые рынки, сочетая протекционистские меры с субсидированием экспорта.

Этот опыт показывает, что для России следование западной схеме модернизации сейчас нереально, даже если такое и возможно в принципе. Социально-экономические и политические условия в стране таковы, что массовое привлечение иностранного капитала просто исключено, в то же время российский бизнес лишь зарождается, причем не в главной сфере, не в производстве, а в области торговли и денежного обращения. Государство из-за жесточайшего кризиса и собственной слабости, а также в соответствии с официальной концепцией реформ оказывает весьма ограниченное воздействие на весь процесс экономического реформирования страны. Ряд российских и зарубежных экономистов убедительно свидетельствуют в этой связи, что чем дольше государство будет экономически пассивным, тем выше риск новых десятилетий упадка. В частности, член-корреспондент РАН Д.Львов, высказываясь за одновременное осуществление радикальной хозяйственной реформы и крупномасштабных преобразований в базисной структуре экономики, подчеркивал, что без сочетания "старых" и "новых" методов государственного управления экономическим реформирования не обойтись¹⁶. Э.Кине из Франции, анализируя отечественный опыт разгосударствления национализированных предприятий и их включения в рынок, на первое место в этом процессе ставил планирование, основанное на диалоге с государственными предприятиями, что обеспечивало плавный переход к приватизации¹⁷.

И мировой опыт, и практика экономических реформ в России доказывают, что вполне возможно, ускоряя движение к рынку, сочетать его со стратегическим, долгосрочным планированием и прогнозированием, регулированием со стороны государства не только на макроуровне, но и в производственной сфере, раз речь идет об экономике, почти на 90 процентов представленной государственной собственностью. Государство, и только оно, должно и может заниматься выделением комплекса отраслей, которые могут быть ведущими в ходе модернизации, созданием для них преференциальных условий развития. Только оно способно и может принять меры (в виде государственных субсидий, привлечения иностранного капитала) для развития инфраструктуры постиндустриализма и, как минимума, сохранения тех его предпосылок, которые существуют в виде интеллектуального и научного потенциалов. Только государство способно трансформировать "капитал симпатий" Запада к демократическим реформам в России в конструктивное участие мирового сообщества, в первую очередь государств постиндустриальных, в преображении российской действительности в соответствии с высшими достижениями современной цивилизации.

"Государство в современных условиях, - писал академик Г.Б.Осипов, - помимо таких традиционных средств как пошлины, налоги, преференции отечественным производителям, субсидирование ряда отраслей, сохранение в своих руках и развитие инфраструктуры и т.д., все шире применяет прогнозирование и стратегическое планирование на десятилетние периоды, четко регулирует и контролирует выполнение планов. Без этих рычагов нельзя преодолеть глубокий кризис в нашей стране"¹⁸. Без них тем более нельзя совершить рыночное преобразование экономики с одновременным ее переводом на постиндустриальные основы развития. Нет сомнения, что в этой части нынешняя российская стратегия модернизации должна быть подвергнута существенной, принципиальной коррекции. С.Глазьев, формулируя четыре урока экономического реформирования России, в самом общем виде высказался и об основных направлениях такой коррекции: отказ от догматических схем, слепого следования абстрактной теории; учет реальных экономических процессов на микроуровне при выработке макроэкономической политики; эволюционное "выращивание" рыночных отношений вместо их искусственного конструирования на основе теоретических схем; повседневная выверка реформаторского курса общественным мнением, в том числе ее критикой со стороны оппозиционно настроенных сил¹⁹.

В-третьих, мировой модернизационный процесс, связанный с втягиванием человечества в постиндустриальный этап его развития, демонстрирует одну свою важную особенность. Сна заключается в том, что решение тех или иных экономических проблем, в том числе и овладение новым технотронным типом производства, отнюдь не автоматически ведет к реализации других общественно значимых модернизационных задач. Более того, претворение в жизнь стратегии продвижения к постиндустриализму в области экономики возможно лишь при условии существования так называемого "активного социума", выступающего одновременно субъектом, осуществляющим перемены, и объектом, на который непосредственно воздействуют социалъно-экономические преобразования, именно поэтому глубокая демократизация общественных отношений должна являться не следствием свершившихся реформ, а идти "нога в ногу" с экономическими преобразованиями, причем целенаправленная корреляция скорости одних и других обеспечивает, как правило, известную безболезненность реформ, крайне необходимую для стабильного развития. Учет этой специфики тем более необходим для модернизирующейся России, где отсутствует гражданское общество в его общепринятом понимании, где государство выступает, и еще долго будет выступать, и инициатором, и координатором всего процесса перемен.

В-четвертых, и настоящее, и будущее модернизационного процесса в России самым тесным и непосредственным образом связаны с Содружеством Независимых Государств. Вне зависимости от того, видят ли в СНГ "ликвидком", инструмент дезинтеграции СССР, институт "цивилизованного развода" сомнительного с юридической точки зрения происхождения или же формулу, символ "бестелесного", аморфного образования суверенных государств, рассматривают ли его в качестве способа уйти от исторической ответственности за содеянное, результат "боязни истории" творцами беловежских решений, считают ли СНГ отправной точкой к новому единству, теперь на независимой, суверенной основе народов бывшего Советского Союза, все непременно признают, что вместе с развалом СССР как страны произошло расчленение уникального организма, воплощенного в едином хозяйственном комплексе, органичном оборонительном пространстве, однородной политической культуре, интегральной духовной сфере и т.д. Они, эти многочисленные объективные связи, которые трудно разрушить, во всяком случае в короткий срок, а не политическая воля или мудрость лидеров стран СНГ удерживают "на плаву" Содружество, политики которого до сих пор заняты проблемами завершения раздела имущества бывшего СССР, нагнетают страсти в межэтнических отношениях, будируют территориальные вопросы, ревниво охраняют абсолютизирующиеся суверенитет и самостоятельность своих стран. Они, эти объективные экономические потребности и интересы, традиции межнационального общения переломили в известной мере с лета 1992 года тенденцию ускоряющегося "разбегания" бывших советских республик и проявились сперва в инициативах президента Казахстана Н.Назарбаева, а затем и других руководителей суверенных государств осознанным стремлением к восстановлению хозяйственных и иных связей, в целом сотрудничества на уровне всего Содружества. СНГ постепенно начинает обретать перспективу, обрастать "плотью" совместных координационных органов и организаций, формировать собственное ядро из государств, уже на данном этапе готовых к налаживанию интеграционных связей и сотрудничества. Вместе с тем при анализе перспектив развития СНГ не покидает ощущение, что будь Россия хотя бы чуточку удачливей в собственной модернизации, стань хоть немного успешнее ее экономическое реформирование, и динамика межгосударственного сближения ради решения однородных по существу проблем стала бы превалирующей. В данном случае нельзя не отдать должное реализму Р.Никсона, который писал в своей уже упоминавшейся книге, что "если реформы в России будут успешными, то другие бывшие республики СССР пойдут за ней"²⁰.

Размышляя о будущем России и СНГ, можно сформулировать пять сценариев развития событий:

• полная дезинтеграция СНГ в результате политического решения лидеров суверенных государств Содружества. Россия в таком случае попала бы в изоляцию по значительной части периметра своих границ;
• развал СНГ в результате хаоса и социальных беспорядков на всей территории бывшего СССР, в том числе и в России; - имперское перерождение или изменение режима в России, в результате которого СНГ станет жертвой попыток восстановления в той или иной форме советского Союза. Это самоубийственный для России путь, вне зависимости от цветов ее государственного флага;
• сохранение СНГ на уровне незначительного взаимодействия, что вряд ли может длиться достаточно долго;
• сохранение и постепенное упрочение СНГ, но несколько в преобразованном виде, когда группа стран переходит к более высокой степени интеграции, другие же государства продолжают руководствоваться мотивами дистанцирования от России как гарантии от возрождения "диктата Москвы". В таком случае возникает "содружество разных дистанций", но сохраняется единое модернизированное пространство на всей постсоветской территории²¹. Это оптимальный в складывающихся условиях сценарий, позволяющий России гармонизировать стратегию собственной модернизации с преобразованиями в других суверенных государствах СНГ, связывая их общей логикой и направленностью, обеспечивая необходимый уровень сотрудничества. Такой путь следует признать единственно перспективным, но он одновременно и наиболее трудноосуществимый, так как требует от России и более быстрой стабилизации внутренней жизни, и выдвижения масштабных, привлекательных и реализуемых инициатив, учитывающих общие и индивидуальные интересы стран СНГ. Именно в этом регионе позицию временной слабости страны могла бы компенсировать вдвойне изобретательная дипломатия России, базируясь на идее единого модернизирующегося пространства, перспективы интеграции которого следовало бы признать проблемой будущего. К сожалению, этого пока что не происходит, а провозглашенная Москвой приоритетность отношений с государства СНГ не всегда и не во всем подкрепляется ответственными действиями в этом направлении.

Не только непродуманные или неуклюжие шаги правительства в отношениях с государствами СНГ, но и заявления лидеров различных общественных организаций о том, что границы России не совпадают с границами бывшей РСФСР, о желательности восстановления СССР (даже если они исходят из лагеря оппозиции) оказывают деструктивное воздействие на развитие СНГ. Можно понять сердцем и умом остроту проблем и эмоций, связанных с положением русских в ближнем зарубежье, оказавшихся там в положении неравноправного меньшинства. Но не менее должно быть понятным и то, что в нынешней ситуации заявления о тождестве России с Россией исторической, о необходимости всеми имеющимися в распоряжении правительства средствами защищать русских и русскоязычных, оказавшихся за пределами ее границ, могут лишь ухудшить их положение и ситуацию в СНГ. Напротив, гибкость, готовность к диалогу, компромиссам, признанию реальностей скорее снимет остроту проблем в сфере межэтнических отношений, чем что-либо другое. Силовые методы неэффективны и тогда, когда суть вопроса заключается в националистических "вывихах" внутренней политики суверенных государств, связанных с эйфорией по поводу обретения государственности и суверенитета, отсутствием опыта в государственном строительстве, несформированностью новых, современные мыслящих политических элит.

В целом геостратегические позиции России в современном мире следует признать благоприятными для осуществления глубокой модернизации и фундамента, и всего общественного здания страны. Первые реальные шаги на этом пути свидетельствуют, что российская модернизация не может оставаться только "модернизацией сверху", что она не может превратиться в ту или иную форму "вестернизации" жизни народа. Более верной с точки зрения стратегии развития следует считать ориентацию на такие принципы реформирования, когда освоение высших достижений постиндустриализма ведет не к разрушению, а к трансформации национальной самобытности страны. В Японии их синтез дал столь сильный толчок прогрессу общества и его производительных сил, что это позволило ей во многом опередить страны "евроатлан-тической цивилизации", модели модернизации которых выступали в качестве парадигмальных. Американский профессор Алан С.Блайндер посвятил специальную работу проблеме модельной ориентации бывших социалистических стран в проведении радикальных экономических реформ. Сравнивая экономические системы США и Японии (автор рассматривает организационные принципы их экономик, рынки труда и рынки капитала, внутрифирменные отношения, экономическую роль и политику правительств), он приходит к выводу, что "гонка за Западом, особенно за Соединенными Штатами", постсоциалистических государств является по крайней мере нерациональной и что "японский образец" легче достижим для бывших социалистических экономик. Страны Восточной Европы и бывшего СССР, по его мнению, "забыли весьма подходящую модель, развившуюся в Японии, модель, которая не только хорошо работает, но и требует гораздо меньших социальных издержек при переходе от социализма", так как "в этой альтернативной модели труд" а не капитал находится у руля, оплата эгалитарная и фирмы могут не максимизировать свои прибыли. Рынки труда, капитала, промежуточных товаров (под ними А.С.Блайндер подразумевает средства производства - М.М.) построены на долгосрочных отношениях, которые доминируют над ролью цены. Трудовая мобильность низка, а отношения между трудом и менеджментом, как и между бизнесом и правительством, являются скорее отношениями сотрудничества, чем противостояния"²².

Конечно, речь не идет о каком-то заимствовании или копировании японской модели экономического развития, что бессмысленно само по себе. Отправная мысль в подобной логике рассмотрения проблемы выбора стратегии реформирования заключается в том, что бывшие социалистические страны стартовали к рыночной экономике не с пустого места, а с определенного вида экономической структуры, конкретного промышленного потенциала, высокого уровня "человеческого капитала", с известных культурных и исторических позиций, что в начале реформаторского движения они находились ближе к японским, чем американским нормам и формам экономической жизни, и это нельзя игнорировать при выборе модернизационной стратегии. Нет сомнения, что Россия в процессе освоения постиндустриальных ценностей создаст собственную, оригинальную модель экономической системы и социальных отношений, отражающую ее богатое народно-историческое бытие и цивилизационную феноменальность. Остается только надеяться, что этот процесс будет минимальным по издержкам и весьма плодотворным по результатам.

Вместе с тем стратегия преображения современной России должна быть скоррелирована с прогрессом всего тяготеющего к ней евразийского модернизирующегося пространства, по всей видимости, даже большего, чем территория бывшего СССР, ибо только в таком случае она может стать оптимальной по результатам и минимальной по издержкам. С другой стороны, отражая объективные национально-государственные интересы страны, она должна учитывать и интересы мирового сообщества народов, способствуя тем самым гармонизации отношений к сотрудничества между государствами, принадлежащими к разный модернизирующимся пространствам. Равно малопродуктивны и попытки противопоставления России миру как якобы страны с "особой" исторической судьбой и предназначением, и восприятие России в качестве "медвежьего угла" атлантической цивилизации, страны, годной лишь на положение ее периферии. Россия нужна миру как цивилизационная самоценность, как лидер огромного евразийского пространства, обеспечивающего стабильные и плодотворные отношения между великими цивилизациями Запада и Востока. Мир нужен России как источник современного опыта социально-экономического и политического развития, как важнейший потенциал содействия в радикальной модернизации, как благоприятная среда, в которой идет поиск ее новой идентичности. Общечеловеческие ориентиры развития, по всей видимости, едины, но каждый народ, каждая страна идет к ним своей дорогой, все более подчиняя свою жизнь цивилизованным, общепринятым нормам и формам мирового сожителъства людей. Таков и путь России в третьей цивилизационной революции, такова ее дорога к "миру миров".

30. Поздняков ,Э.А. Указ. раб. - С.18.
1. Николаев А.И, Указ. раб. - С.25.
2. Поздняков Э.А. Указ. раб. С.18.
3. Загладин Н.В., Мунтян М.А. Указ. раб.
4. Цит. по: Независимая газета. - 16.07.1993.
5. Пляйс Я., Союзники, партнеры, соседи. Зигзаги внешней политики России //Независимая газета. - 16.07.1993.
6. Новое врем. - 1992, - Р 45. - С.26.
7. Косолапов Н.А. Русско-американские отношения: возвращение к национальному интересу? //Россия и США: состояние и перспективы отношений; Сб. -М., 1993. - С.9, 10.
8. Пляйс Я. Указ. раб. //Независимая газета. - 1993. - 16.07.
9. Осипов Г.В. Указ. раб. - С.31.
10. Научно-техническая и инновационная политика Российской Федерации: Оценочный доклад Организации экономического сотрудничества и развития. Сентябрь 1993 г. - С.10.
11. Там же. - С.8.
12. Сабуров Е. Всему нужен хозяин //Независимая газета. - 6.10.1993.
13. Научно-техническая и инновационная политика Российской Федерации... - С.4, 5.
14. Ключевский В.О. Сочинения. Т.IX. - М., 1990. - С.361.
15. Моисеев Н.Н. Информационное общество: возможности и реальность //Полис. - 1993. - № 3. - С.7.
16. Вопросы экономики. - 1991. - № 11. - С.3,4.
17. Кине Э. Рынок требует сильного государства //За рубежом. - 1993, - № 6.
18. Осипов Г.Д. Указ. раб. - С.34.
19. Глазъев С. Уроки реформ последнего времени //Независимая газета. - 9.11.1993.
20. Nixon R. Op.cit., p.117
21. Содружество независимых государств: год спустя //Россия в мире. - I993. - № I. - С.6-23.
22. Блайндер А.С. Следует ли бывшим соцстранам смотреть на Запад или Восток как на модель? //Проблемы Дальнего Востока. - 1993. - № 3. - С.92, 93.