год 2010-й - более 30.000.000 обращений

"Россия и международные отношения в условиях глобализации".

Я сначала постарался познать, что такое глобализация, для себя. Прочел много материалов, статей, написанных на эту тему. В общем, оценки совершенно различны. Некоторые считают, что процессы глобализации начались практически до Первой мировой войны и были ею прерваны. Другие считают, что от глобализации отошли только после Второй мировой войны, когда началась политика протекционизма. Третьи считают, что глобализация охватывает все и вся, а первым глобалистом стал Кант, который заявил о том, что мир един и нужно мировое правительство. В общем, оценки чрезвычайно разнообразные, и они в принципе не дают возможности сразу же остановиться на каком-то одном варианте, который совершенно точно попытался бы всесторонне охватить это явление, столь часто употребляемое во всех научных работах, столь модное и сейчас, и в 90-е годы.

Я поэтому сначала хотел бы дать несколько общих оценок глобализации.

Первое - глобализация, очевидно, важнейший процесс, без учета которого невозможно прогнозировать, определять и осуществлять внешнюю политику любого государства.

Второе - глобализация не нечто новое, проявившееся лишь в последние годы. Это динамично, я бы даже сказал, с определенным ускорением развивающийся процесс. Поэтому глобализацию нельзя рассматривать в статике. Хотя она на каждом новом этапе развития имеет свои особенности.

Третье - глобализация в производственных отношениях зависит от изменяющегося характера производительных сил (здесь я хочу подчеркнуть марксистский характер этого соотношения, который отражает реальность). В данный момент изменение этого характера определяют научно-технические прорывы, главным образом, в области коммуникаций, связи, информатики, что позволяет глобализировать финансовые потоки, гибко влиять на международное разделение труда. Таким образом, сама глобализация связана с прорывами, которые изменяют характер, качество производительных сил.

Четвертое - так как глобализация не одноразовое явление, а длительный процесс, нельзя универсально, как мне представляется, ставить вопрос: увеличивает ли она разрыв между "золотым миллиардом" и остальным миром. Ее влияние на данном этапе может не совпадать с влиянием через определенное время, зависящим от научно-технических прорывов. Например, прогнозируемый к середине 21-го столетия выход на принципиально новые способы и методы энергообеспечения, термоядерный синтез, получение энергии из воды и другие, как мне представляется, качественно изменит возможности оценки этого разрыва и, во всяком случае, не сведет возможность такой оценки к простой экстраполяции динамики ВВП нескольких миров.

Пятое - глобализация как таковая объективно уменьшает значение национальных правительств, но устойчивость национальных суверенитетов весьма прочна. Поэтому прогнозировать в обозримом будущем, как делают некоторые наши коллеги, размыв национальных суверенитетов представляется опрометчивым.

Шестое - региональный и интеграционный процесс не является ни антиподом глобализации, ни ее органичной составной частью. Причем некоторые коллеги как раз относят интеграцию на региональном уровне к явлениям, которые противоположны глобализации, а некоторые считают, что именно она составляет часть глобализации. Мне кажется, что ни те, ни другие не правы. Это, в общем, самостоятельный регионально-интеграционный процесс, имеющий свои собственные внутренние движущие силы, но развивающийся во взаимодействии с глобализацией. Такой вывод очень важен, потому что он показывает, что было бы неправильно абстрагироваться от противоречий между глобализацией и региональной интеграцией. В частности, тех противоречий, которые возникают при распространении евро. В то же самое время сочетание этих двух процессов подчеркивает определенную ограниченность таких противоречий. Поэтому уповать на них, как иногда мы делаем, тоже не следует.

Седьмое - лидером глобализации на данном этапе являются Соединенные Штаты, но это отнюдь не означает их вечного доминирования в мировой экономике или ее однополярности.

Вот такие предварительные оценки я бы сделал по процессу глобализации. Следующий раздел моего доклада посвящен взаимовлиянию глобализации и развитие на уровне международных отношений. Глобализация испытывает на себе влияние политических или международных событий, и в то же самое время она сама влияет на уровень международных отношений, на развитие обстановки на этом уровне.

Какие формы международной жизни в этой связи имеют приоритетное значение? Во-первых, деидеологизация международных отношений. Вспомним, что она произошла в условиях такого проявления глобализации, как возникновение опасности для всего человечества в результате развития оружия массового уничтожения. Вместе с тем, деидеологизация международных отношений в свою очередь создает благоприятные условия для глобализации процессов на экономическом уровне.

Следующий фактор, на котором я хотел бы остановиться, или следующее явление, - это прекращение конфронтации двух систем, "холодной войны", и, хочу особо подчеркнуть, окончание эпохи "супердержавизма". Советский Союз перестал быть супердержавой. Это совершенно ясно. Но, мне кажется, можно утверждать, что и Соединенные Штаты - самое мощное в экономическом отношении, самое сильное в военном и самое влиятельное в политическом отношении государство - тоже не являются супердержавой в том смысле, в котором принято это понимать. Дело в том, что супердержава - это категория "холодной войны". Ее функции: в обязательном порядке объединение вокруг себя конгломерата государств, которые находятся в конфронтации с другой группой государств, определение поведения "своей" группы, обеспечение ее безопасности и в то же время определение "правил поведения" для этой группы. Такой ситуации сейчас нет. Поэтому, если в политике Соединенных Штатов прослеживается "супердержавизм", а он прослеживается, то это, как мне представляется, инерционный процесс. Ему не принадлежит будущее. Может быть, поэтому некоторые заявления новой американской администрации звучат как призыв к изоляционизму в области политики и военной политики. Это проявляется, в частности, в стремлении к развертыванию национальной системы ПРО, в попытках в одностороннем порядке решать вопросы контроля над вооружениями и т. д. и т, п. Но в этом же контексте звучит стремление к сохранению лидерства Соединенных Штатов в технико-технологической области, в глобализации. Следовательно, глобализация, лидером которой в настоящий момент являются Соединенные Штаты, в обязательном порядке не накладывается на так называемый "супердержавизм" в политике/ во внешней политике. Но хочу еще раз подчеркнуть, что это тенденция.

Новые вызовы на международной арене - следующая категория, которая может быть рассмотрена и которую следует, очевидно, рассматривать с точки зрения глобализма. Среди этих новых вызовов особую опасность приобретают конфликтные ситуации. Их выход на глобальный уровень менее вероятен, чем во время холодной войны. Но их урегулирование в нынешних условиях еще более затруднено. Казалось бы, глобализм должен способствовать собиранию сил для урегулирования конфликтной ситуации, но этого не происходит. Почему? Во-первых, потому что конфликты в настоящее время развиваются преимущественно не на межгосударственном, а на внутригосударственном уровне. В таких условиях глобально-демократический подход, выражающийся в защите прав человека и прав национально-этнических меньшинств, сталкивается с задачей сохранения территориальной целостности государств. Это очень важный момент, и я бы просил коллег обратить на это внимание.

Защищая общедемократические ценности, нельзя игнорировать опасность сепаратизма. Марксистская формула "самоопределение вплоть до отделения", которую мы сумели так сказать зафиксировать и в Уставе Организации Объединенных Наций, Для нашего времени устарела. Сейчас 2,5 тыс. сейчас этнических групп, национальных групп населяют 150 многонациональных государств. Вы представляете, какой бы хаос был в международных отношениях, если бы мы пошли на обеспечение права любой из этих этнических или национальных групп выделяться в самостоятельное государство. Например, попытки защитить албанскую часть населения Косово от геноцида, как тогда говорили, обернулись другой стороной медали, - геноцидом сербского населения и стремлением албанцев Косово выйти из Югославии. Глобально-демократический подход не может служить оправданием поощрения сепаратизма и потому, что в Косово тот же сепаратизм - это путь к большой балканской войне. Точно такой же подход можно определить и в отношении Чечни.

Глобалистские тенденции проявляются в том числе в росте наднациональной религиозной солидарности. Это совершенно ясно. В таких условиях особо тщательно следует подходить к определению исламского экстремизма. Действительно, в ряде конфликтов проявляется исламо-экстрем истекая связь. Существует определенный треугольник: Афганистан - Чечня - Косово, в котором налицо переброска боевиков, оружия, финансирование боевиков. Но если ассоциировать это с такими глобальными проявлениями, как рост, мусульманской солидарности, то мы проведем в мире новые разделительные линии. Этого делать ни в коем случае нельзя. Таким образом, наднациональное движение религиозного характера, которое является одной из отличительных черт глобализма на международной арене, не может ассоциироваться с конкретными проявлениями исламского экстремизма, который делает трудно у регулируемы ми многие конфликты.

Глобализм не должен подталкивать к бездумному и бессрочному использованию экономических санкций против стран, вовлеченных в конфликт, и даже по ряду позиций противопоставивших себя мировому сообществу. Пример Ирака очень характерен в этом отношении. Две тактики были в отношении Ирака и они существуют по сегодняшний день, возникая то более, то менее контрастно. Одна из этих тактических линий -линия России, которая заключалась и заключается в том, чтобы Ирак действительно соблюдал все резолюции Совета безопасности по разоруженческим проблемам, но при этом шел к закрытию четырех разоруженческих досье шаг за шагом.

Будет возможность закрыть досье ядерное, будут соответствующие показатели -значит, надо его закрыть. Я хочу подчеркнуть, что речь идет не о физическом закрытии досье, а о переводе инспекции на уровень мониторинга. Это далеко не одно и то же, потому что мониторинг сохраняется. Но вот когда, допустим, подходит черед ядерного досье и есть доказательство того, что в Ираке нет ядерного оружия, нет его производства - оно закрывается. Следующее досье - ракетное. Я помню свой разговор с Батлером, председателем Специальной комиссии СБ ООН. Человек, который просто вызывал отвращение своей деятельностью, человек "чего изволите", который на мой вопрос - можете ли вы сейчас достоверно сказать, что не осталось ни одного движка для ракеты и ни одной боеголовки -ответил: могу. Я спрашиваю: "А почему тогда не закрываете ракетное досье?" Он мне говорит; договоритесь с Соединенными Штатами, и мы закроем. Вот такой циничный подход руководителя Спецкомиссии.

Данному подходу противопоставляется линия, которая подпитывает цинизм Батлера, линия, заключающаяся в том, что когда Ирак отчитается не последовательно, а сразу по всем четырем показателям, тогда, мол, и будем решать вопрос снятия санкций. Но это значит не показывать Ираку свет в конце тоннеля. Это значит искусственно создавать и нагнетать напряженность. Это значит отказаться от конструктивного пути решения вопроса.

Таким образом, глобализм не должен подталкивать, я считаю, к бездумному наложению экономических санкций. Кстати говоря, сейчас американские политики сами ищут выхода из создавшегося положения. Они, судя по всему, понимают, что если они не найдут этот выход, то санкции и без них накроются, извините меня за вульгарное такое слово, Потому что уже сегодня Ирак вышел из изоляции в арабском мире, уже открылся аэропорт: в Багдаде, и Соединенные Штаты сделать ничего не могут.

40 лет Соединенные Штаты использовали экономические санкции против Кубы. Сейчас они вынуждены отказаться от экономической блокады в плане поставок продовольствия и медикаментов. Это, конечно, лишь один только шаг, но он свидетельствует о том, что санкции в условиях глобализации, которые, казалось бы, должны приносить свои плоды, их не приносят. Они не угрожают тем режимам, против которых направлены.

Следующее. Несмотря на несомненное лидерство США в процессах глобализации, это не может механически переноситься на процессы урегулирования конфликтов в форме монополизации посреднической миссии, как это было на Ближнем Востоке, и в форме решения о применении силы, как это было в Югославии. Иначе говоря, США не могут, даже будучи лидером процесса глобализации, монополизировать процесс урегулирования конфликтов или в то же время принимать самостоятельные, я бы сказал, самостийные, без решения Совета безопасности ООН решения о применении военной силы.

Если в отношении урегулирования конфликтов и кризисов я стремился главным образом подчеркнуть, чего не следует делать, какие шаги не следует предпринимать в условиях развития глобализма, то с иными мерками нужно подходить, как мне представляется, к нейтрализации такой опасности, как распространение ядерного оружия. Здесь вопрос стоит по-другому. Здесь вопрос заключается в том, как использовать тенденции глобализма для ликвидации этой угрозы. Нет законченных ответов на этот вопрос, но направление и характер действий можно было бы назвать. Это и помощь развивающимся странам в мирном использовании атома, это укрепление МАГАТЭ и других механизмов, ставящих заслон созданию ядерного оружия, это поиски подходов, ограничивающих статус и возможности государств, не подписавших договор о нераспространении ядерного оружия или о всеобщем запрете на ядерные испытания.

Следующий вопрос, на котором я бы хотел заострить ваше внимание: какое место принадлежит России и как предстоит ей развиваться в контексте процессов глобализации. Один из бесспорных выводов, а, может быть, самый главный вывод, если хотите, - изоляционизм должен быть полностью исключен и в экономике, и в политике. Он в создавшихся условиях абсолютно контрпродуктивен.

Другой общий вывод: в условиях глобализма необходимо сделать ставку на развитие прорывных технологий. Сейчас на мировом рынке наукоемкой продукции удельный вес США около 40%, около 30% - Японии, 16% - Германии, 0,3% - России. Это в условиях, когда Россия еще недавно имела очень сильные позиции в фундаментальной науке. Тогда вопрос стоял несколько по-другому. Мы отставали от развитых капиталистических стран по темпам перехода от фундаментального открытия через прикладную науку до им-плементации в производство. Этот путь мы проходили в 2-3 раза дольше, чем на Западе. И отсюда был колоссальный проигрыш. Вместо того, чтобы позаботиться о том, чтобы сократить этот путь прохождения, младолибералы взяли и вбросили науку в рынок. В результате у нас, в общем-то, пропали многие возможности. Началась утечка и, если хотите, активная выкачка наших "мозгов", нашего интеллекта.

Когда, например, упрекали во время предвыборной кампании Клинтона и Мадлен Олбрайт в том, что они потакали России и очень много дали нашей стране, то это беспочвенные упреки. В экономическом плане ничего США не дали, а выкачали очень много в научно-техническом, технико-технологическом плане.

Что делать сейчас? Вся продукция создана 50, максимум 60, как считают наши ученые-естественники из Академии наук, макротехнологиями. Мы по всему фронту пойти не сможем, но мы в таких условиях должны сосредоточиться и пойти по 7-8 направлениям, по крайней мере. Здесь мы можем еще добиться успеха. И тогда мы более органично впишемся в этот глобализируемый мир.

И опять-таки здесь у меня внутренний спор с младолибералами, а, собственно говоря, и с правительством, отдельные руководители которого нам заявляли в Думе, что нет никакой необходимости в государственных инвестициях. Потому что государственные инвестиции, дескать, создают только 3 или 4% возможностей для роста производительных сил в стране, а остальное - результат регулирования на макроуровне. Это неправильно хотя бы в том плане, что сейчас без государства, без его целенаправленной политики не может быть организовано эти 7-8 "прорывных" направлений в научно-техническом прогрессе. Мы уже доказали своей историей, что здесь только государство может мобилизовать все силы. Тогда мы решали вопросы, связанные с атомом, космосом, начинали решать проблемы энергетики.

Правильное понимание общего характера выбора, перед которым стоит нация, имеет очень большое значение. Ни путь назад, к командно-административной системе, ни путь к диктатуре, как некоторые представляют, но серьезнейший выбор между цивилизованным рынком и господством группы олигархов; между законом, обязательным для всех, и противозаконной деятельностью; настоящей борьбой с экономической преступностью, коррупцией и имитацией этой борьбы; между свободой печати, гласностью и сохранением диктата над средствами массовой информации либо со стороны государства, либо со стороны олигархов; между социально ориентированной рыночной экономикой и беспрецедентным обогащением кучки лиц при обнищании огромной массы населения; между государственным регулированием и контролем (что ничего общего не имеет с прямым государственным вмешательством в деятельность частного сектора или национализацией), и рыночным хаосом.

Президенту Путину в целях правильного выбора следует, очевидно, полностью разорвать связи с группой, выдвинувшей его наследником, и пройти между Сциллой и Харибдой - диктатурой и хаосом. Мне представляется, что Владимир Владимирович Путин в силах все это сделать.

И, наконец, последний раздел доклада: как все это скажется на перспективах развития ситуации на мировой арене. Очевидно, имеют право на существование два магистральных сценария на первую декаду XXI века.

Сценарий первый. Возобладает ставка на натоцентризм в Европе, возможно и шире, с охватом близлежащих регионов Азии. Нынешняя доктрина НАТО - это решение вопроса о применении силы не через Совет безопасности. Это использование силы за пределами территории государств, входящих в НАТО. Это использование силы без прямой угрозы безопасности этих государств со стороны кого бы то ни было. Такова основная доктрина сегодня в НАТО. Имеет ли эта доктрина право на будущее? В первом сценарии она возобладает. Провозглашенное во время предвыборной кампании в США намерение республиканской администрации отказаться от активных действий за пределами страны останется лишь тенденцией. Несмотря на большую, чем прежде, самостоятельность Европы, Соединенные Штаты будут "заказывать музыку" и, по сути, принимать решения о применении силы против неугодных режимов и невыгодных ситуаций. Это низведет ООН до уровня одной из многих международных организаций, не более. Это вытолкнет Россию в зону изоляции от решения общемировых проблем, что неизбежно ужесточит ее политику и внутреннюю, и внешнюю, заставит искать партнеров для "контригры". Это объективно будет способствовать тяготению трех стран - России, Китая и Индии - к координации действий при защите своих интересов. Наконец, это приведет к новому после окончания холодной войны мировому порядку, не обязательно чреватому глобальным столкновениям в первом десятилетии 21 века, но и не застрахованному от новой конфронтации на различных уровнях.

Второй сценарий. Тенденция США дистанцироваться от активного участия в международных отношениях: главное, мол, надежно обеспечить технико-технологическими средствами свою собственную безопасность - растворится во всеобщем движении к новому миропорядку. Его отличительной чертой станет освоение полей совпадающих интересов: борьба с международным терроризмом, урегулирование региональных конфликтов, выработка мер, препятствующих распространению оружия массового поражения, обеспечение всеобщей экологической безопасности и т. д. и т. п. И интеграция не только России, но и Китая в мировую экономику и политику будет происходить плавно, без искусственных задержек и извне, и изнутри.

К американо-российскому процессу сокращения стратегических вооружений присоединятся Китай, Англия, Франция. ООН получит второе дыхание. Силовые приемы на мировой арене будут осуществляться в случае необходимости только к решению Совета безопасности ООН. Произойдет организационное оформление на широкой основе миротворческих сил. Неделимость мира позволит реально начать решение проблемы его беднейшей части. К настоящему времени, можно констатировать, оба сценария вероятны, и ни один из них еще не получил достаточного импульса для возобладания над другим. Российский фактор - в этом наши, так сказать, возможности, если хотите, в этом наши перспективы, в этом наша сила - будет не последним в таком историческом выборе между этими двумя сценариями. Спасибо.