год 2010-й - более 30.000.000 обращений

2. Становление постиндустриального общества, начавшееся в наиболее развитых странах Запада в середине 70-х годов, актуализировало поиск критериев некоей "достаточности" прогресса, позволяющей поддерживать стабильное хозяйственное развитие на основе ограничения темпов роста и оптимизации использования ресурсов. Мысль о том, что в новых условиях развитие не обязательно предполагает одну лишь количественную экспансию, а экономический рост не исчерпывает собой развития, уже тогда находила широкий общественный резонанс.
В 80-е годы эти поиски привели к появлению комплексной концепции, вышедшей далеко за рамки ее преимущественно экологической первоосновы; сам термин "устойчивое", или "достаточное" (sustainable) развитие замелькал в заглавиях многих научных работ. С выходом в свет в 1987 г. доклада "Наше общее будущее", подготовленного Комиссией ООН по окружающей среде и развитию, эта концепция стала одним из важнейших инструментов анализа перспектив развития человечества, заслуживающим внимания прежде всего как попытка обоснования способности постиндустриального мира к дальнейшему прогрессу скорее на основе собственных ресурсов, чем на безграничной экспансии и чисто количественном росте. В этом аспекте теория "достаточности" развития стала, на наш взгляд, первой комплексной реакцией социологов и экономистов на достижение постиндустриальным обществом определенной внутренней зрелости.

3. Вместе с тем само появление данной концепции предполагало, что к этому времени социальные изменения уже не столько происходили в пределах отдельных стран, сколько охватывали всю цивилизацию в целом. Тот факт, что западный мир оказался способен развиваться на собственной основе, не мог не означать, что он обрел тем самым возможность определять основные общемировые тенденции. Не удивительно, что появилась альтернативная теория, делающая акцент на растущем экспансионизме западных стран; согласно ее основным положениям, либеральная модель экономического и политического устройства оказывается приемлемой и оптимальной в планетарном масштабе, происходит активная вестернизация современного мира. Казалось, что наиболее заметные события второй половины 80-х и начала 90-х годов находят свое объяснение в русле именно такого подхода, и он определил основное идеологическое течение последнего десятилетия.
Идея глобализации - одна из самых молодых социологических конструкций; вплоть до 1987 г. база данных библиотеки Конгресса в Вашингтоне не содержала книг, в названии которых использовалось бы данное понятие. С начала 90-х годов количество книг и статей на эту тему стало увеличиваться лавинообразно, и сегодня подавляющее большинство экономистов считают, что хозяйственная глобализация является наиболее значимым социальным процессом конца ХХ века.
Идея глобализации стала в последние годы популярной по нескольким причинам. Во-первых, западный мир вышел из тяжелых испытаний 70-х-80-х годов и восстановил свою роль мировой экономической доми-нанты. Вовторых, информационная революция позволила как бы связать воедино отдельные реги-оны планеты. В-третьих, крушение коммунизма, а затем и кризис в Азии создали иллюзию победы либеральных ценностей в мировом масштабе. В-четвертых, серьезное значение имел растущий культурный обмен между странами периферии и "первым миром".

4. Однако даже в период 1990-1997 гг., когда теоретики глобализации получали наиболее убедительные подтверждения своей правоты, внимание исследователей привлекали явления, которые заведомо не укладывались в рамки популярной концепции. Совершенно очевидно, что базой стабильного процесса "глобализации" могла служить только неумолимая потребность отдельных национальных экономик в активном взаимодействии друг с другом; между тем технологический прогресс западных обществ, обеспечивший их доминирование в мировом хозяйстве, в то же время обусловливал их возрастающую самодостаточность. Мало того, что к середине 90-х пятьсот крупнейших западных корпораций давали более четверти общемирового производства товаров и услуг, а триста из них обладали 25 процентами всего используемого в мировой экономике капитала и обеспечивали 70 процентов прямых зарубежных инвестиций. Гораздо более важным оказывался тот факт, что с распространением высоких технологий постиндустриальный мир в значительной мере преодолел свою зависимость от поставок сырья и энергии, а также стал крупнейшим поставщиком продовольствия на мировой рынок. С 1980 по 1997 г. потребление нефти и газа в расчете на доллар валового национального продукта снизилось в США на 29 процентов, потребности же экономик США и стран Европейского Союза в природных ресурсах должны снизиться в ближайшие годы в 10 раз - с 300 кг на 100 долл. производимого ВНП в 1996 году до 31 кг в 2015-м. Экспорт сельскохозяйственной продукции из США вырос в сопоставимых ценах с начала 70-х годов почти в 10 раз, а ее себестоимость стала ниже, чем в развивающихся странах.
На этом фоне с середины 90-х годов вполне отчетливо обозначилась тенденция к замыканию постиндустриального мира, о чем лучше всего свидетельствует статистика современной международной торговли, движения инвестиций и перетоков рабочей силы.

5. Сегодня часто говорят о том, что на протяжении всего ХХ века рост торговых оборотов уверенно опережал рост ВНП большинства индустриально развитых стран. И действительно, если суммарный ВНП всех государств мира вырос с 1950 по 1992 г. с 3,8 до 18,9 трлн. долл., то объем торговых оборотов повысился с 0,3 до 3,5 трлн. долл. Гораздо реже вспоминают, что структура этих торговых потоков существенно изменилась: так, в 1953 г. индустриально развитые государства направляли в страны, достигшие того же уровня развития, 38 процентов общего объема своего экспорта, в 1963 г. эта цифра составляла 49 процентов, в 1973-м - 54, в 1987-м - 54,6, а в 1990-м - уже 76 процентов. Во второй половине 90-х годов постиндустриальные державы импортировали из менее развитых стран товаров и услуг на сумму, не превышающую 1,2 процента их общего ВНП. В 1996 г. отношение экспорта к ВНП в Соединенных Штатах было втрое (!) меньшим, нежели в Великобритании сто пятьдесят лет тому назад, в середине 40-х годов XIX века. Развиваю-щиеся страны и новые индустриальные государства вносят непропорционально малый вклад в мировую торговлю: в 1998 г. Китай поставлял на мировой рынок меньшую по стоимости товарную массу, нежели Бельгия!

6. Еще более показательна динамика международных инвестиционных потоков. Известно, что США являются как крупнейшим инвестором в активы зарубежных компаний, так и крупнейшим реципиентом иностранных капиталовложений. Между тем в 1970-1990 гг. компании семи других развитых стран - Великобритании, Японии, Канады, Франции, Германии, Швейцарии и Нидерландов - обеспечивали 85 процентов всех инвестиций в США и выступали объектами для более чем 60 процентов всех американских капиталовложений за рубежом. Если в 1970 г. в Европу направлялось менее трети всех американских инвестиций, то сегодня - более 50 процентов (в новые индустриальные страны Азии - не более 8, а в Мексику - около 3 процентов). При этом развитые страны вкладывают средства в наиболее передовые секторы хозяйства друг друга: в начале 90-х годов 63 процента американских инвестиций в европейские страны направлялось в сервисный сектор, а 31 - в индустриальное производство; европейцы вкладывали средства в американскую промышленность (49 процентов), а также банковскую и финансовую сферу (25 процентов). Напротив, инвесторы из Японии и новых индустриальных государств предпочитали лишь спекулятивные капиталовложения или ограничивались покупкой торговых компаний (41 процент) и недвижимости (30 процентов); доля японских инвестиций в промышленное производство не превосходит 18 процентов для США и 16 - для ЕС. Сегодня, когда нестабильность на развивающихся рынках и высокие доходы от фондовых операций в США и ЕС приводят к оттоку капитала из "третьего мира", степень монополизации финансовых трансакций в рамках постиндустриальных стран становится еще более очевидной.

7. Таким образом, современная "глобализация" является по существу процессом консолидации развитых стран в их противостоянии остальному миру. Особенно заметно это обособление при анализе рынка труда. Сегодня в ЕС лишь 2 процента рабочей силы находят свое применение вне национальных границ, в то время как поток иммигрантов из-за пределов Сообщества постоянно нарастает; как следствие, негативное отношение к иммигрантам разделяют от 27,3 процента французов до 39,6 процента немцев и 41 процента бельгийцев. За победой Партии свободы на выборах в Австрии неизбежно последуют успехи других националистических движений. Если в 50-е годы 68 процентов легальных иммигрантов, прибывавших в США, происходили из Европы или Канады и принадлежали к среднему классу, то в 80-е более 83 процентов были азиатского или латиноамериканского происхождения и, как правило, не имели хорошего образования. Только на протяжении последних трех лет администрации ряда округов шести крупнейших штатов - Калифорнии, Флориды, Нью-Йорка, Аризоны, Техаса и Нью-Джерси - возбудили официальные судебные иски против федерального правительства (суммы колебались от 50 млн. до 33 млрд. долл.), требуя компенсировать их финансовые потери, вызванные излишней либеральностью национального иммиграционного законодательства. Все это лишний раз доказывает, что глобализация не вызывает протестов граждан развитых стран только в том случае, если она ограничивается самими развитыми странами.

8. Таким образом, все эти факты показывают, что в современных условиях формирование постиндустриального общества скорее содержит некоторые предпосылки глобализации, нежели реализует их в действительности; те тенденции, которые еще 10 лет назад казались способствующими глобализации, могут, как становится очевидным, выступать в качестве ее естественных ограничителей.
В этой связи хотел бы привлечь ваше внимание к вышедшей в этом году в лондонском издательстве Random House книге с красноречивым заголовком "Конец глобализации". Она принадлежит перу известного британского экономиста-международника Элана Рагмана, профессора Темплтон-колледжа Оксфордского университета, преподававшего в университетах Парижа и Лос-Анджелеса, в Лондонской школе экономики и Гарварде, члена рабочей группы по подготовке программных заявлений, принятых в 1998 г. на саммите "большой семерки" в Бирмингеме.
Когда Э.Раг-ман говорит, что "мы достигли конечной точки глобализации", он подчеркивает, что, во-первых, "сама идея глобализации трактуется неверно - свободной торговли на едином мировом рынке не существует и не существовало", и, во-вторых, "реальностью прошлого, настоящего и будущего являются производство и распределение, развивающиеся в рамках триады [основных постиндустриальных регионов]".
Глобализация есть явление региональное, а вовсе не глобальное" - в этих словах воплощена квинтэссенция книги Э.Рагмана. По его мнению, сегодня "невозможно найти подтверждения позиции, предполагающей существование глобальной капиталистической системы… Напротив, данные о деятельности транснациональных корпораций и ее результатах свидетельствуют, что международный бизнес сосредоточен в странах "триады" и ориентируется в своем дальнейшем развитии на эти страны.., [при этом] фактически ни одна транснациональная корпорация не имеет подлинно глобальной стратегии своего развития и не нуждается в таковой". Этот вывод может казаться парадоксальным, однако по сути своей он соответствует реальному положению дел; в сложившейся международной системе, где на страны "триады" приходятся 73 процента прямых иностранных инвестиций, 76 процентов международной торговли, около 88 процентов новых регистрируемых в мире патентов и более 90 процентов пользователей глобальной сети Интернет, в ближайшие десятилетия вряд ли появятся новые "игроки", способные придать процессу глобализации подлинно "глобальный" характер и оспорить роль хотя бы одного из центров постиндустриального мира.

9. Большинству рассуждений о глобализации свойственны две характерные ошибки. Первая заключается в том, что процессы активизации хозяйственного и социального взаимодействия отдельных элементов постиндустриального мира трактуются таким образом, как если бы они касались и их отношений со всеми прочими странами.
Вторая, не менее существенная ошибка проистекает из того, что до сих пор понятие глобализации не получило достаточно строгого определения.
Не встречая в современных публикациях ни четкого определения глобализации, ни последовательного обоснования ее неизбежности, нельзя не задаться вопросом: "Действительно ли мы наблюдаем в современных условиях нечто такое, что не имеет аналогов в прошлом и в силу этого может быть обозначено новым понятием "глобализация"?" Непредвзятый ответ на этот вопрос будет только отрицательным.

10. Истории известны два процесса, приводивших человеческие общности к большей целостности. Одним из них было возникновение национальных государств на этапе промышленной революции, ознаменовавшее собой победу экономических принципов над политическими факторами; однако сами эти принципы оставались подчинены социальному и национальному единству той или иной общности. Другой столь же масштабный процесс, получивший название интернационализации, развернулся в нашем столетии и привел к тому, что экономические закономерности освободились от сформировавшихся социальных отношений. Логично предположить, что третьего подобного процесса не может существовать; следующей ступенью способно стать только преодоление в мировом масштабе самих экономических закономерностей и формирование постэкономического общества.
Процесс, который можно было бы назвать глобализацией, представляется нонсенсом по меньшей мере по трем причинам. Во-первых, любые "глобальные" изменения (включая создание национальных государств и интернационализацию) порождаются наиболее развитыми хозяйственными системами той или иной эпохи. Во-вторых, как раньше, так и сегодня эти изменения не устраняют барьеров, разделяющих мировое экономическое и политическое пространство, а упрочивают их, заменяя условные политические рубежи все более труднопреодолимыми экономическими преградами. В-третьих, все эти процессы объективны и подчиняются сугубо хозяйственным закономерностям, в то время как политическому фактору в конечном счете отводится роль фиксации достигнутых результатов. Глобализация, таким образом, представляется идеей, призванной обосновать формирование "однополюсного" мира, причем в качестве справедливой, если не идеальной, модели мирового порядка.

11. Мы полагаем, что сегодня идет активное развитие процессов интернационализации, имеющих своим результатом преодоление политической и идеологической разделенности мира и возведение новых экономических барьеров. О новом качестве социального развития можно будет говорить только тогда, когда станет преодолеваться экономическая разделенность мира, а это возможно при условии, что новая, постэкономическая система мотивации будет усваиваться в планетарном масштабе. Формулировки же, провозглашающие глобализацию реальной характеристикой современной эпохи, основаны на желании их авторов убедить самих себя и мировую общественность в том, что наиболее сложные этапы перехода к новому социальному порядку уже остались позади.

12. Единственным примером "позитивной" глобализации является Европейский Союз, выгодно отличающийся от других хозяйственных центров современного мира по целому ряду направлений. Единая история сплачивает объединенные в союз страны и народы; европейское хозяйственное пространство вполне самодостаточно; страны Союза имеют сбалансированную внешнюю торговлю, не допуская дефицита в экспорте и импорте высокотехнологичной продукции и являясь крупнейшими в мире экспортерами услуг; в рамках сообщества отсутствуют резкие различия в уровне экономического развития отдельных регионов; все страны обладают относительно унифицированными механизмами регулирования экономики и развитой системой поддержания социального мира. При этом этапы развития Европейского Союза демонстрируют истинную последовательность становления глобализированной хозяйственной системы, прямо противоположную наблюдавшейся во всем остальном мире на протяжении последних десятилетий.
Пример Европейского Союза указывает оптимальный путь развития интеграционных процессов в современном мире. Европейцы преуспели в построении открытого общества за закрытыми границами, и последние события в Азии, Латинской Америке и России лишний раз подтверждают, что в современных условиях такой курс является не просто правильным, а единственно возможным. Создание глобализированного мирового порядка предполагает сегодня, на наш взгляд, не стихийное его формирование, а организованное построение на основе ряда фундаментальных принципов, важнейшими из которых являются: высокий уровень экономического развития интегрируемых стран или их способность достичь такового в обозримом будущем при наличии культурной близости этим странам центра; долгосрочный характер партнерства, основанный на формировании целостной хозяйственной системы; и, наконец, признание того, что "ценой" присоединения к развитому миру является интеграция в политическое сообщество, или, иначе говоря, утрата элементов национального суверенитета.

13. Таким образом, оптимальным представляется такой ход событий, когда постиндустриальные страны не распространяют свои ценности на весь мир, а диктуют условия приобщения к ним, и важнейшее из этих условий, повторим еще раз, - это отказ развивающихся стран от элементов своего национального суверенитета. Там, где в достигшее высокого уровня самоорганизации сообщество на определенных им самим условиях вливаются, как гласит надпись на постаменте статуи Свободы, "усталые, бедные, притесненные, жаждущие дышать воздухом свободы", создаются величайшие социальные образования; там, где господствует стремление к быстрым и радикальным переменам, возникают лишь "новые исторические общности" людей. Таков, на наш взгляд, основной урок, преподанный человечеству последними десятилетиями новейшей истории, столь упорно называемыми эпохой глобализации.

14. Что касается России, то в контексте сказанного ясно: сегодня закладываются основы нового типа исторической цивилизации - однополюсного мира. Происходит не перераспределение общественного богатства в масштабах всего человечества, что так или иначе подразумевает теория глобализации, а невиданная его концентрация в постиндустриальных странах. Причем вызвана она резким изменением характера их производительных сил, в результате чего подавляющая часть мирового валового продукта действительно создается в пределах относительно небольшой совокупности стран.
Россия привыкла быть одним из полюсов мирового противостояния. Говоря об однополюсном мире, мы, конечно, несколько огрубляем реальную картину. В формирующейся новой цивилизации, разумеется, будет существовать, и уже существует, противоположный полюс - полюс нищеты и упадка. И главная ошибка, которая может быть совершена нашей страной в новом столетии, заключается в возможности примкнуть к этому полюсу только для того, чтобы не быть одной среди многих, оказаться на его вершине. Хотелось бы, чтобы все, в том числе и сторонники теории глобализации в нашей стране, отдавали себе ясный отчет в том, что такой шаг, если он будет сделан, может оказаться последним в истории некогда великой и могучей России. Важнейшая наша задача заключается в том, чтобы избежать автаркической изоляции, которая неизбежно перечеркнет любые надежды на прогрессивное, поступательное развитие страны.