год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Современное человечество во все большей мере втягивается в процессы, ведущие к смене основ его жизнедеятельности и жизнеустройства. Постиндустриальная эпоха еще только-только просвечивается в тенденциях возникновения научно-технотронного типа производства, в еще зыбких черточках информационного общества, еще у многих стран и народов, великих и малых, довлеют прежние стереотипы и мотивы поведения на международной арене, но векторы мирового развития все более определяются "вызовами истории" в обличий глобальных проблем, требуя от человечества согласованных и неординарных мер по обеспечению собственного бессмертия. Стохастичность, нелинейность исторических процессов проявляется в полицентризме мирового развития, в диверсификации его механизмов, в необходимости преодоления наиболее грубых и неэффективных его форм - разрушительных кризисов и конфронтаций. Овладение новым типом развития, в основе которого лежат принципы партнерства, компромисса, сотрудничества и консенсуса, - проблема, решаемая на протяжении длительного эволюционного периода , но ориентация на подобный исход должна быть избрана человечеством уже сегодня, если оно желает обзавестись более или менее оптимальной стратегией строительства будущего. Исторический плюрализм общественного развития, осознание которого происходит с трудом, буквально продираясь сквозь частоколы догм, предрассудков, идеологических штампов, наталкиваясь на консервативность социальных систем и структур, немощность старого "евроцентристского" обществоведения, пасующего перед грандиозностью и сложностью происходящих перемен, в целом отражает универсальную специфику жизни современного человечества, проходящего через лабиринты нового "осевого времени".

XX век как пространство исторической жизни человечества - феномен удивительного динамизма в поисках новых путей развития, трагизма глобальных свершений и неизбывного оптимизма. Его социальная энергия "буйствовала" в двух уничтожительных мировых войнах, ускоряла исторический процесс экспериментами социоинженерии, материализовывалась в поисках справедливого общественного устройства с помощью мифологем разного рода "измов", мостила загубленными ценностями ложные устремления целого ряда сильных и жизнеспособных наций, аннигилировалась в классовых схватках многочисленных революций, питала творческий гений человека и разрушала природную среду его обитания.

Противоречивость, иррациональность мировой истории как бы подчеркивалась постоянными кризисами, антагонизмами, несовместимостью противоположных тенденций, господствовавших в планетарном социуме. Действительность, реалии XX века отвергали одну за другой выдвигавшиеся различными научными школами мировоззренческие теории и доктрины, основывавшиеся на экстраполяции в современность опыта прошлого и формулировании на этой основе каких-то общих закономерностей для длительных периодов исторического бытия. В частности, этот век стал свидетелем того, что многообразие жизни нельзя вместить в прокрустово ложе классового подхода, разделявшего мир на капитализм и социализм и проведшего между ними врeменную и временнyю границы. Временную потому, что "реальный социализм" априори выступал в качестве "светлого будущего" по отношению к "загнивающему" капитализму. И временную, так как провозглашалась неизбежность победы коммунизма во всемирном масштабе. Крах "реального социализма" в Европе вместе с тем не снял с повестки дня человечества идеалы социальной справедливости и равенства как ориентиры развития человечества. Точно так же и другие идейно-политические доктрины стратегии развития человечества демонстрировали, с той или иной долей трагизма и выразительности, свой "узкий горизонт", ибо все они "упорядочивали" лишь тонкий пласт исторического материала, лишь приближались (или отдалялись) к раскрытию глубинного смысла самодвижения истории. Не случайно один из глубочайших мыслителей нашего столетия - К.Ясперс - был вынужден заметить, что "история имеет глубокий смысл, но он недоступен человеческому сознанию"¹.

Всеобщий кризис индустриально-потребительской цивилизации, авторитетный вывод о реальности которого сделал в начале 70-х годов "Римский клуб", осмысление проявившихся в ходе мирового развития так называемых "вызовов истории", привели многих мыслителей в разных странах к выводу о втягивании человечества в новую, третью по счету цивилизационную революцию, которая должна вывести его к очередной смене и способов жизнедеятельности, и форм жизнеустройства.² Почти одновременно возникают и обретают "права гражданства" в науке две идеи, эвристичность которых способствовала их быстрому развертыванию в фундаментальные концепции мирового развития в условиях кризисного цейтнота и будущего, связываемого с надеждой на достижение определенной гармонии во взаимоотношениях между искусственным миром людей и природой, в рамках которой человек ведет себя как агрессор и узурпатор - устойчивого развития и постиндустриализма. Обе они с самого начала оказались в центре споров о будущем общества и людей, обе несли на себе печать того алармизма, который был порожден потерей человечеством своего бессмертия, обе апеллировали к научному знанию как средству предотвращения грядущего апокалипсиса, но одновременно ставили и вопрос о морально-нравственном, духовном "излечении" и возрождении человека, об изменении ценностных ориентации людей от "иметь" к "быть"³, от стремления к приобретению материальных благ к приоритетам самовыражения, от господства над природой к гармоничному сосуществованию с нею и т.д. И концепция устойчивого развития, и теория постиндустриализма ищут и находят свои истоки в идейном наследии человечества: первая - в творчестве П. де Шардена, В.И.Вернадского, Н.Винера, вторая - в человекоцентристских построениях новейших социологических школ и взглядах "новых левых" (Г. Маркузе) и "новых правых" (А. де Бенуа) и т.д.

Обе концепции, обосновывая свою актуальность, апеллируют фактически к одним и тем же аргументам научного, технико-технологического, социально-институционального, морально-этического и футурологического порядков, отражающих реалии современного мира. И хотя каждая из упомянутых концепций устремлена прежде всего в будущее, именно в нем предполагая свою самоидентификацию, тем не менее многие специалисты свидетельствуют об их достаточно явственном проявлении в событиях и процессах сегодняшнего дня. О.И. Антипина и В.Л. Иноземцев полагают в этой связи, что страны, группирующиеся "вокруг 3-х центров экономической мощи" (НАФТА, Европейский Союз, АТР), "образуют в мировом сообществе постиндустриальную цивилизацию", что их лидирующие позиции в глобальной экономике, равно как и решение проблемы "экологических вызовов", "дает основание рассматривать развитие постиндустриальных стран как устойчивое в плане взаимоотношений между человеком и природой, а также с точки зрения избежания социальных коллизий и международных конфликтов. Оно выглядит устойчивым еще и потому, что "постиндустриальные державы явно доминируют над остальной частью мира, определяя его перспективы в XXI веке"⁴.

Вместе с тем сторонники концепции постиндустриализма, понимая под таковым множество вариантов постэкономических обществ, то есть обществ, в которых неэкономические интересы и потребности людей выходят на передний план социально-духовной жизни, по-разному видят их структуру: одни мыслят его технократически, уповая на всесилие техники и технологий; другие акцентируют приверженность гуманитарной и экологической проблематике; третьи считают предназначением такого общества обеспечение гарантированного выживания человечества и т.д. Но это вовсе не означает, что в теории постиндустриализма превалируют противоречивые постановки вопросов. Наоборот, по большинству из основополагающих, доктринального порядка вопросов концепция постиндустриализма достаточно консенсуса, идет ли речь об американских, французских, немецких или российских авторах.

В качестве подобных общепризнанных элементов концепции постиндустриализма, которые можно отнести к разряду смыслообразующих, можно отметить по крайней мере пять, которые образуют "этажи" цивилизационной пирамиды, но прежде чем приступить к их характеристике, представляется целесообразным рассмотреть несколько предварительных замечаний.

Период примерно с последней четверти XX столетия, то есть после изобретения микропроцессора и персонального компьютера, считается переходным, имея в виду, что ценности и структуры новой цивилизации начали вытеснять из жизни главные признаки и приметы индустриальной эпохи: стандартизацию, специализацию, концентрацию, централизацию, максимизацию, представлявшие систему кодов прежней промышленной эры.⁵ Если усреднить мнения отечественных и зарубежных футурологов, то указанный переходный период завершится где-то в середине XXI века, когда новая глобальная цивилизация начнет развиваться на собственной основе и, возможно, обретет более определенное, нежели постиндустриальная, самоназвание. "Это наиболее тяжелый период в истории человечества за последние тысячелетие, - считает Ю.В.Яковец, - ибо он отражает всеобщий кризис, агонию индустриального общества и "родовые схватки" постиндустриального, которое, выйдя из чрева уходящей цивилизации, еще слишком слабо, чтобы оказывать определенное влияние на судьбы человечества". ⁶ Многие авторы, занимающиеся проблематикой постиндустриализма, поспешили назвать это переходное общество информационным. Дж.Нэсбитт и П.Эбурдин в книге "Мегатенденции: год 2000. Десять новых направлений на 90-е годы", вышедшей из печати в США в 1990 году и изданной на русском языке в 1992 году, охарактеризовали "калитки", открытые человечеству для вступления в новое тысячелетие как переход а) от индустриального общества к информационному; б) от обычной техники к наукоемкой; в) от национальной экономики к глобальной; г) от краткосрочной стратегии к долгосрочной; д) от централизации к децентрализации; ж) от представительной демократии к демократии участия; з) от господства развитых стран "Севера" к увеличению роли "Юга" в международных отношениях; е) от выбора между двумя вариантами к плюралистическому выбору и т.д.⁷

Вторжение в жизнь человечества идей, ценностей и структур постиндустриализма вызвало постоянно растущий поток антииндустриальной литературы, которая разрабатывала в основном следующую проблематику:

1. в связи с тем, что индустриализм последовательно выступал под знаменами Разума, постиндустриализм должен был, по закону инверсии, отдавать приоритет живому и контролю его за Разумом. По мнению А.Турена, судьба мира стала зависеть от того, будет ли наведен мост между Разумом и культурами, современностью и национально-культурной идентичностью народов, между развитием как универсальной целью и культурой как ценностным выбором, экономическим развитием и социальными преобразованиями"⁸;
2. постиндустриализм вырастал из индустриального мира, являясь одновременно и его продолжением, и его отрицанием. Уже в начале 70-х годов в интеллектуальном мире распространяется понимание того, что необходимо переориентировать экономическое развитие западной цивилизации, изменить парадигму прогресса в пользу гуманизации труда и производства имея в виду не увеличение прибыли и приращение могущества (власти), а удовлетворение человеческих, не являющихся сугубо экономическими, потребностей, в частности, развитие "аутентичной демократии", подразумевавшей преодоление всех видов и форм отчуждения⁹. Сикко Мансхольт, один из "отцов зеленой Европы", заявил в 1972 году, что вместо общества, основанного на росте материального благосостояния, должно возникнуть общество роста культуры и счастья, в котором возможно раскрытие каждым человеком своих способностей¹⁰;
3. наука и техника становились главными действующими героями возникающего постиндустриального мира. М.Понятовски в 1978 году писал о "научном обществе", где основными ценностями становится информация и информационные технологии. "Интеллектуальные возможности каждой нации, помноженные на средства информатики, находящиеся в ее распоряжении, будут играть решающую роль в ее состязании с соперниками и в определении ее действительного статуса на мировой арене", - писал этот известный французский ученый. По его мнению, ни для наций, ни для индивидов препятствия на пути к научной эре не сводятся к одному или нескольким недостаткам, устранив которые можно "догнать свое время". "Речь идет не об экзамене по специальности, - утверждал М.Понятовски, - а об общем уровне развития, о проверке на общую культуру... Научное общество требует повсеместного распространения компетентности, образования и технической подготовки".¹¹

   Что касается роли техники и технологий, то среди теоретиков постиндустриализма были и технократы, и технофобы. С одной стороны, как заключал Т.Стоуньер, в постиндустриальном обществе "развитие технологий все больше и больше "разогревает" технический прогресс. Раньше экономику "за собой тянул рынок", теперь ее "толкает" вперед технология. В своем постоянном ускорении техническое развитие привносит изменения не только в экономику, но и в общество в целом".¹² Д.Белл считал автоматизацию, применение роботов и ЭВМ в производстве, внедрение наукоемких технологий, массовую компьютеризацию и информатизацию общества неотъемлемыми чертами постиндустриализма. "В наступающем 100-летии решающее значение для экономической и социальной жизни, для способов производства знаний, а также для характера трудовой деятельности, - подчеркивал он, -приобретает становление нового уклада, основывающегося на телекоммуникациях. Революция в организации и обработке информации и знаний, в которой центральную роль играет компьютер, развертывается одновременно со становлением постиндустриального общества"¹³.

   С другой стороны, Ж.Эллюль и его последователи выступали против "безрассудства научно-технического прогрессизма", за "освобождение человека от порабощающей техники". "Природа уже не есть просто наше живописное окружение, - писал этот мыслитель в одной из работ 1982 года. - По сути дела среда, мало-помалу создающаяся вокруг нас, есть прежде всего Вселенная-Машина. Техника сама становится средой в самом полном смысле этого слова. Техника окружает нас как сплошной кокон без просветов, делающий природу совершенно бесполезной, покорной, вторичной, малозначительной. Что имеет значение, так это Техника. Природа оказалась демонтированной, дезинтегрированной наукой и техникой: техника составила целостную среду обитания, внутри которой человек живет, чувствует, мыслит, приобретает опыт. Все глубокие впечатления, полученные им, приходят к нему от техники. Решающим фактором является заполнение наших мыслей, как и нашей чувственности, механическими процессами. Именно техника есть теперь "данность" без всяких определений: тут нет надобности ни в смысле, ни в ценности, она навязывает себя просто тем, что она существует"¹⁴. Э.Тоффлер в своей книге "Футуршок" приводит слова писателя Р.Лэнга, который утверждал: "Никто, даже самые выдающиеся ученые нашего времени, не знает по настоящему, куда ведет нас наука. Мы сидим в поезде, который, набирая скорость, мчится по рельсам с неизвестным количеством развилок, и каждая из которых ведет в неизвестность. В кабине машиниста при этом нет ни одного ученого, а стрелочником может стать сам дьявол. Большая часть общества при этом находится в последнем вагоне и глядит назад"¹⁵;

4. происходило скоропостижное угасание многих идей, воодушевлявших людей индустриальной эпохи (национальное государство, представительная демократия и т.д.) и рождались новые, очерчивающие еще непривычные для людей абрисы постиндустриально-информационного будущего. "Мы вступаем в период глубоких переходных процессов, - отмечали авторы доклада "Микроэлектроника и общество: на радость или на горе", представленного в 1982 году Римскому клубу, - который продлится, возможно, от 30 до 50 лет, прежде чем приведет к совершенно иному типу мирового общества с иными, чем в индустриальном, ценностями, новыми политическими и административными структурами, ссвершенно новыми формами институционального поведения и с существенно отличной от привычной нам сегодня технической базой, которая окажет глубокое влияние на образ жизни внутри любой страны и культуры"¹⁶. Зигмунд Бауман, в свою очередь, отмечал по этому поводу: "С огромным упрощением (но таким, что позволяет обнажить суть дела) можно сказать, что современная гуманистика моделировала мир в первую очередь как объект администрирования. Это был мир, обозреваемый с высоты стола генерального директора..., и в котором главным условием достижения целей ( и уже поставленных, и еще не придуманных) была сплоченность рядов исполнителей. Она достигалась благодаря всеобщей лояльности по отношению к задачам, выдвигаемым начальством, и в вере в право начальства формулировать их.. Самая глубокая и богатая последствиями отличительная черта времени, в котором нам выпало жить, в том и состоит, что оно не только не думает, но и не способно думать о себе как о "проекте"... Проектирование и усилия для исполнения целей подверглись приватизации, дерегуляции, фрагментации"¹⁷. Плюрализм форм, стилей, смыслов жизни составляют одну из сущностей постиндустриализма. Не случайно Д.Белл подчеркивал, что "постиндустриальное общество - это не проекции и не экстраполяция уже существующих на Западе тенденций развития, а новый принцип социально-технической организации жизни, столь же оригинальный, как индустриальная система..., заменившая собой аграрную"¹⁸.

I. Постиндустриализм, предоставляя всем и всему "право на различия", создает новую ситуацию, когда, согласно А.Лефевру, "не дух, как у Гегеля, не класс, как у Маркса, не нация, а человек в единстве с окружающей средой должен рассматриваться в качестве главного действующего лица Истории"¹⁹. И как индивид (представитель человеческого рода, рассматриваемый со стороны его природных свойств и качеств), и как субъект (человек как познающий феномен и носитель предметно-практической деятельности), и как личность (элемент социума, определивший свое место в динамике социокультурного развития) человек эпохи Знания ускоренно меняется, увеличивая объем мозга и коэффициент его полезного использования, "чернея" и "желтея" в результате распространения смешанных браков, превращая реальное направление эволюционного процесса во все большей мере в функцию собственной деятельности, беря будущее в свои руки и тогда, когда решает сохраниться в качестве биологического вида, защитив исторически сложившиеся экосистемы и качество окружающей среды, и тогда, когда отдает предпочтение активному вмешательству на генетическом уровне в работу мозга, способствуя так называемому "улучшению" человеческой популяции, появлению "генетических мутантов"²⁰.

Футурологи по разному оценивают перспективы развития человека как биологического вида, но в целом доминируют два подхода к освещению этой проблемы. Первый из них исходит из того, что радикальные перемены во внешней среде, в условиях существования человека (изменение радиоактивного фона, состава воздуха и питания, усиление жесткого космического излучения в связи с ослаблением озонового слоя и т.д.) приведут к нарастанию числа мутантов, что сначала приведет к усилению антропологического разнообразия на Земле, а затем станет формировать новый облик человека, очередной вид рода Homo. Второй же подход основывается на том, что человек не является завершающим звеном в эволюционной цепочке на нашей планете, что кризисные явления в развитии homo sapience cо временем приведут к гибели этого биологического вида. Как пишет Ю.А.Фомин, "в недрах вида в результате продолжающегося эволюционного процесса начинает формироваться новый вид, который придет ему на смену... Следующим этапом эволюции будет появление суперчеловека - человекообразного существа, обладающего способностью телепатических контактов и не требующих наших сложных технических устройств для своего жизнеобеспечения... Суперчеловек откажется постепенно (частично или полностью) от языка как средства общения и заменит его видеообразами. Это приведет к отмиранию национальных и этнических различий, а также позволит отказаться от использования многих технических средств, так необходимых нам сейчас. Не нужны будут телефоны, радио, телевидение и другие средства связи. Отпадёт необходимость во всех видах печатной продукции - газетах, журналах, книгах. С момента рождения суперчеловек будет обладать способностью без помощи учителей и учебников получать необходимую информацию, а медицинское обслуживание заменит эффективное самолечение".²¹

И хотя Ю.А.Фомин убежден, что "практически на нашей планете зарождается новая цивилизация, существенно отличающаяся от нашей"²², явно имея в виду перемены, связанные с информатизацией жизни современного человека и его ориентацией на ценности постиндустриализма, тем не менее появление нового биологического вида - сверхчеловека не может связываться с цивилизацией, которая приходит на смену индустриальной, так как речь идет о новом скачке в биологической эволюции, на что уходят миллионы лет, в то время как homo sapiens довольно молод, он существует всего лишь 40 тысяч лет. Столь радикальные перемены в человеке и обществе, о которых пишет Ю.А.Фомин, если они вообще возможны, потребуют по крайней мере тысячелетий, если не больше. По всей видимости, учитывая возможные реалии суперцикла нескольких постиндустриальных глобальных цивилизаций, следует отдать предпочтение первому подходу в определении будущего человека, имея в виду ускоряющуюся динамику внутренних перемен, которые будут происходить постепенно и накапливаться от поколения к поколению. И человек постиндустриальный, если следовать мысли П. Тейяра де Шардена, останется "воплощением эволюции в пространстве и времени". Его личность будет, согласно Х.Ортеге-и-Гассету, "дочерью прошлого и матерью будущего". В этом смысле возврат человека к гуманизму, приоритету ценностей свободной творческой личности после угнетающей механистичности индустриального Молоха уже сейчас выступает главной отличительной чертой тенденций, связанных с информационно-постиндустриальным будущим человечества.

Одномерный, "экономический человек", ориентированный на удовлетворение материальных потребностей и успех в потребительской модели евроатлантической цивилизации, в результате постиндустриальной революции уступит место многоплановому человеку, "человеку творческому", "богатой индивидуальности". В постиндустриальном обществе на первый план выдвигается новый социальный тип личности: у человека появляется возможность выбора между работой по найму и собственным бизнесом, между различными способами самовыражения и материальным успехом, он может свободно выбирать и строить по своему усмотрению отношения с другими людьми и т.д.²³

Главным действующим лицом постиндустриализма - человеком, -движет не забота о хлебе насущном, не стремление к накоплению материальных благ, не потребительские инстинкты, а потребность в преодолении социально-экономического и политического отчуждения, освобождении от обезличивающей массовости индустриального общества, самореализации и самоутверждении в творчестве. В этом смысле человек становится не только носителем "всеобщих производительных сил" (в научном обществе основой любого производства становится знание), но и основной целью культурного развития.²⁴ Называя постиндустриальное общество "программированным", А.Турен отмечал, что в нем "центральным пунктом протеста и требований является счастье, то есть образ такой организации общественной жизни в целом, который определен в зависимости от потребностей, выраженных самыми разными индивидами и группами... В программированном обществе активность принадлежит социальному действующему лицу в любой из его ролей, можно сказать, что это человек как живое существо".²⁵

Деятельность "многомерного человека" постиндустриального общества неразрывно связывается с коренными преобразованиями самого характера труда. Труд в привычном его понимании как процесс воздействия человека на вещество природы, исчезает. На место абстрактного труда ("труда вообще"), овеществленного в массе стоимостей, создающего всю совокупность материальных богатств, приходит всеобщий ("универсальный") труд как свободная творческая деятельность человека в области науки, культуры, информации и, что не менее, а может быть и болеет важно, производство самого человека. Всеобщий труд всегда индивидуален, независимо от того, совершается ли он в огромных коллективах или является деятельностью одиночек. Он опирается как правило, на всю совокупность научных знаний, достижений культуры, народную мудрость, традиции, духовные ценности, накопленные человечеством. По своей природе всеобщий труд не поддается той регламентации, которая обычно характерна для абстрактного труда индустриального типа, объединяющего под крышей отдельных производств сотни и тысячи людей.

Всеобщим же он назван потому, что люди интеллектуальных профессий интегрируют в своем творчестве, если пользоваться определением В. Библера, "всеобщую культуру мышления". То, что составляет совокупность достижений человеческой истории, преломляется, фокусируется, воплощается в деятельности одного человека, то есть в работе ученого, художника, учителя соединяются вместе результаты труда множества людей, которые жили в разные исторические эпохи и на различных континентах.²⁶

Если сравнивать всеобщий труд с совместным трудом в индустриальном производстве, то следует подчеркнуть, что уже на первых этапах развития современной научно-технической революций рост производства материальных ценностей начинает во все большей степени зависеть от качества научного знания и состояния образования, то есть от того, насколько сам труд обуславливается извне, теми обстоятельствами, которые мы обычно относим к "царству необходимости" индустриального производства, и насколько он в постиндустриальном обществе задается самим человеком, приобретает внутреннюю обусловленность и качество потребности, иначе говоря, в какой мере "царство свободы" вытесняет "царство необходимости" или, что точнее, насколько всеобщий труд облагораживает совместный труд индустриального типа, превращая в необходимость само свободное развитие личности человека. Всеобщий труд, таким образом, не только результируется в научном знании, произведениях искусства или в передаче знания другим, но он, прежде всего, создает человека, проявляющего себя в своей деятельности. Постиндустриальный труд не только диверсифицируется, не только приобретает новые, непривычные и необычные формы, но и "перестает играть центральную роль в жизни людей", ибо "микроэлектронная революция, несомненно, изменяет роль труда в человеческой жизни, уменьшив необходимость в нем, а в исключительных случаях полностью его исключив"²⁷. Д.Белл отмечал в этой связи, что в доиндустриальном обществе жизнь людей представляла собой своего рода игру между человеком и природой, в индустриальном - игру между человеком и искусственной средой обитания, в которой машина встает между человеком и природой, в постиндустриальном обществе - игрой между человеком и человеком (ученик - учитель, должностное лицо - посетитель и т.д.), когда природа как бы исключается из трудовой их жизни.²⁸

"Человеческий капитал", который проявляется в интеллектуальной собственности "многомерного человека" начинает складываться из следующих затрат: а) огромных усилий и расходов по воспитанию детей в семье; б) собственных усилий детей, а потом и учащихся средней специальной и высшей школ по освоению знаний и достижений культуры; в) расходов государства, частных фондов и самих граждан на образование; г) общих - государственных, частных и коллективных, - затрат на поддержание и развитие культуры и искусства; д) затрат времени людей на освоение достижений культуры; е) затрат времени и усилий человека на поддержание своей спортивной формы - здоровья и трудоспособности; ж) совокупных расходов на охрану и восстановление окружающей среды.²⁹ Ю.А.Васильчук в одной из своих работ приводил рассчеты американских экономистов, согласно которым в первой половине 80-х годов, то есть в начале постиндустриализации, на воспитание и образование работника в возрасте до 18 лет расходовались от 151 тысячи до 287 тысяч долларов. Эти цифры удваивались, если учитывались еще и другие затраты и усилия, трансформирующиеся в "человеческий капитал". По этим же данным, подготовка специалиста с высшим образованием обходилась в США более чем в 1 миллион долларов. На рубеже 80-х - 90-х годов общая стоимость всего "человеческого капитала" США в одних лишь гражданских отраслях материального и нематериального производства составляла более 44 триллионов долларов по сравнению с 12 триллионами, сколько "весили" все активы американских финансовых и нефинансовых корпораций в 1985 г.³⁰

Важнейшей сферой "производства человека", где начинается накопление "человеческого капитала", стали домашнее хозяйства и семья. В постиндустриальной перспективе сохранятся, как утверждают специалисты, все три главные функции семьи, но существенно изменятся механизмы их реализации: 1) на стадии зрелой постиндустриальной цивилизации возобладает тенденция возрождения семьи как основной ячейки общества, без которой невозможно полноценное воспроизводство жизни, продолжение рода, передача биологического генотипа следующим поколениям; 2) усилится экономическая роль семьи: в развитых странах доля домашних хозяйств в конечном потреблении в 1993 году составила от 63 %(Япония) до 74 % (США). Повышение роли семейного хозяйства в общественном воспроизводстве может свидетельствовать лишь об укреплении семьи как важнейшего социального института; 3) незаменимой становится роль семьи в воспроизводстве социального генотипа: передаче знаний и культурного наследия, образовании и воспитании, формировании духовного мира подрастающего поколения. И так как количество знаний и навыков, которые осваивает ребенок в семье в первые годы жизни многократно превосходят тот объем, который приобретается за весь последующий период обучения и воспитания, то преодоление или, по крайней мере, минимизация такого социального зла, как распад семей с детьми, составляет одну из серьезнейших задач постиндустриального общества.

В будущем роль семьи в экономической, политической и социальной жизни общества существенно возрастет, ибо она превращается в носителя "парадигмы перемен" в обществе, выходящих далеко за пределы домашнего очага. Это будет происходить и потому, что центр производства материальных благ, услуг и информации благодаря электронике и информатизации постепенно перемещается в жилища, ибо многие люди включаются в процесс общественного производства, сидя дома у терминалов компьютерных сетей, и потому, что сокращение совокупного рабочего времени в материальном производстве расширяет поле общественной деятельности людей по месту жительства.³¹

Свободное время, а отнюдь не производство материальных благ, как это было раньше, все больше начинает влиять на бытие и сознание людей. И хотя "существенный рост свободного времени (и тяги к нему) сначала проявляется в катастрофических судорогах бескультурья, поскольку бытие в условиях свободного времени для большинства людей дело непривычное, поскольку свобода самоопределения человеческих поступков тpyднoпepeнocима, поскольку свободное время пока что растет лишь в пустотах времени рабочего как вздох освобождения от дьявольской принудительности исполнительского труда"³² тем не менее возрастает понимание того, что материальные блага или деньги, с одной стороны, и богатство общества, с другой, "суть не одно и то же", что мерой последнего становится свободное время.

II. Ключевые направления современной научно-технической революции - информатика и электроника, новые материалы и биотехнологии, машинный интеллект и робототехника, генная инженерия и сверхпроводимость, гибкое автоматизированное производство - ведут не только к появлению новых видов товаров и услуг, не только к радикальному преображению технологических процессов, но и формируют новый технологический способ производства, идущий на смену индустриальному. Пятый с момента начала промышленной революции технологический уклад (под технологическим укладом понимают совокупность технических способов производства товаров и услуг и наиболее адекватных им организационно-экономических форм хозяйственной деятельности), начинал развиваться с середины 70-х годов и базируется на электронике, вычислительной технике, телекоммуникациях, малоотходных и наукоемких производствах, носит черты как индустриального, так и постиндустриального способов производства, то есть является по существу переходным. По всей видимости, лишь шестой технологический уклад, ядром которого будут служить наноэлектроника, генная инженерия, нетрадиционная энергетика, в зачаточном состоянии уже существующие и сейчас, будет полностью адекватным постиндустриальному технологическому способу производства. Д. Белл в русском издании книги "Грядущее постиндустриальное общество" отмечал: "Постиндустриальная или информационная эра наступает в результате длинной цепи технологических перемен. Не все страны - а к настоящему времени лишь немногие - готовы к вступлению в нее".

Для стран, претендующих сегодня на статус развитых, характерно превалирование технологических укладов с третьего по пятый в разном их сочетании. Для третьего уклада характерно приоритетное развитие таких отраслей, как химическая, автомобилестроительная, для четвертого - ракетно-космическая, атомная и достаточно развитые системы вычислительной техники, для пятого - все новшества, связанные с микроэлектронной революцией. К примеру, в Японии на начало 90-х годов XX века удельный вес четвертого уклада равнялся примерно 30%, пятого - 46%, в то время как в России эти же показатели составляли 46% и 5%. Авторы исследования "Россия и вызовы на рубеже веков"³³ считают, что "пятый технологический уклад - это подготовка перехода к новому постиндустриальному обществу, к которому достаточно динамично движется Запад (да и некоторые новые индустриальные страны)"³⁴. Ю.В.Яковец в этой же связи констатирует: "Технологический маятник качнулся к малому и среднему производству, индивидуальному труду, но качнулся на принципиально новой научной, информационной основе, это новый виток большой спирали технического прогресса"³⁵.

Несмотря на переходный характер развивающегося на наших глазах пятого технологического уклада, его результаты позволяют с достаточной технологического обоснованностью формулировать главные черты постиндустриального технологического способа производства:

1. гуманизация техники, заключающаяся не только в сведении к минимуму тяжелого физического и монотонного труда, но и придающей труду творческий характер;
2. повышение наукоемкости производства, приоритет высокотехнологичных, реализующих новейшие достижения научной мысли технологий;
3. миниатюризация техники, позволяющей индивидуализировать и диверсифицировать труд вовлеченных в производство людей, переносить работу на дом и т.д.;
4. экологизация производства, предусматривающая не только комплексное использование сырья, но и замену его пластмассами, композитами, керамикой, использование малоотходных и безотходных технологий, все более жестких природоохранных стандартов и т.д.;
5. сочетание локализации и глобализации производства, примером чего могут служить информационные сети, которые достигают каждого человека, где бы он ни находился, и одновременно делают его гражданином мира, ибо предоставляют в его распоряжение плоды творчества всего человечества.

Миниатюрность и низкая стоимость микросхем открыли беспрецедентные возможности их использования в качестве "компьютеризированных" компонентов всевозможных механических и автоматических систем - контрольно-измерительной аппаратуры, оборудования проектирования и производства с помощью компьютеров, робототехники, гибких производственных систем, бытовой автоматики и т.д. Правительства западных государств после некоторой первоначальной заминки признали приоритетность микроэлектроники в промышленной политике. "После периода упорного нежелания иметь что-либо общее с новой технологией, - отмечали английские исследователи Я.Бенсон и Дж.Ллойд, - правительство резко изменило курс": учредило должность министра по делам новейшей технологии; продлило до 1985 года "программу по осознанию значения микроэлектроники"; приняло целый ряд проектов по отдельным направлениям развития новой технологии, увеличило их финансирование; учредило Британскую технологическую группу с задачей оказывать содействие кампаниям, осуществлявшим разработку, производство и использование электроники и робототехники, ввело для них ряд льгот и поощрений³⁷.

В США представители электронной индустрии обращаются к правительству с требованиями "смягчить регламентацию и обеспечить более здоровый инвестиционный климат"³⁸, "обеспечить налоговые льготы", "сформулировать правительственную программу целенаправленного принятия решений" в области микроэлектроники и т.д.³⁹ С приходом к власти администрации Р.Рейгана ставка на новейшую технологию прочно закрепилась в числе основных государственных приоритетов США.⁴⁰

Биотехнология воплощает в себе открытия в области молекулярной биологии, заложившие основы генной инженерии, способной расшифровывать и вносить корректировки в код наследственного вещества, целенаправленно создавать более продуктивные виды растений и животных, разрабатывать эффективные виды лекарств, материалы с запрограммированными свойствами и т.д. Биотехнология есть "любая техника использования живых организмов или жизненных процессов для производства или видоизменения продуктов, для улучшения сортов растений или природы растений или пород животных, создания микроорганизмов для специальных целей"⁴¹. Некоторые специалисты прогнозируют, что в результате завершения биотехнологической революции постиндустриальное общество осуществит полномасштабный переход на основанные на биотехнологии сельское хозяйство и производство пищевых продуктов.⁴² Другие же ученые, признавая возрастающее влияние биотехнологии на многие стороны жизни человечества, тем не менее скептически оценивают вероятность подобного прогноза, считая такой разворот событий и недостаточно обоснованным, и опасным для судеб современного мира.

П.Кеннеди, в частности, исходя из социальных последствий распространения биотехнологии, отмечал: "Многоликий класс крестьянства высказывает различное отношение к биотехнологической революции. Если крупные производители не прочь воспользоваться преимуществами, предлагаемыми биотехнологией, то средние фермеры относятся к ней избирательно, а мелкие уже начали борьбу против ее внедрения. Неодинаков и подход к ней в различных регионах. Относительно мягкая политика Соединенных Штатов в отношений биотехнологических новаций привела к тому, что за последние 10 лет изоглюкоза отвоевала треть американского сахарного рынка, в то время как Европейское сообщество традиционно настроенное на протекционизм в сельском хозяйстве, в 1979 году ввело строгие квоты на изоглюкозу; если бы она смогла завоевать в Европе то же место, что и в Америке, то, по подсчетам, заменила бы 2,8 млн. т сахара и вывела из использования все площади, отводимые под сахарную свеклу в Западной Германии... Производство искусственного каучука, стань оно исключительным, могло бы лишить работы примерно 16 млн. человек в Малайзии, Индонезии и других странах, выращивающих каучуконосы, а вместе с тем и пошатнуть политическую стабильность этих стран"⁴³. Парадоксально, заключает этот ученый, но биотехнология предлагает миру такую перспективу, которая и облегчает, и усложняет известные глобальные проблемы.

Наконец, третье звено ядра постиндустриального технологического способа производства - информатизация общества, всех сторон его жизни и трудовой деятельности на базе телекоммуникаций, информационных компьютерных сетей с использованием космических средств связи и волоконно-оптических кабелей, факсимильных аппаратов, электронной почты, сотовой связи. С помощью средств мультимедиа (синтеза компьютеров, аудио- и видеотехники), компьютерной графики создается виртуальный мир, виртуальная реальность, где для человека открывается широкая дорога для творчества, быстрого освоения и обновления знаний. Всесторонняя информатизация жизни современного человечества как глобальная тенденция "представляет собой интеллектуально-гуманистическую перестройку всей жизнедеятельности человека и общества в целом на основе все более полного использования информации как ресурса развития с помощью новых информационных технологий с целью созидания информационного общества и дальнейшего становления ноосферы (сферы разума)"⁴⁴.

В рейтинге слагаемых информатизации общества наиболее значимой является интеллектуализация, а затем идут компьютеризация и медиатизация, на практике же на первый план выходит компьютеризация, которая только в конечном счете приводит к формированию новых интеллектуальных элементов, в том числе и к появлению социального интеллекта, напрямую связанного с переходом к устойчивому развитию. Именно поэтому многие авторы в определении понятия информатизации выделяют не столько технические средства, сколько главную цель этого социотехнического процесса, то есть рассматривают информатизацию как комплекс мер, направленных на обеспечение полного использования достоверного, исчерпывающегося и современного знания во всех общественно значимых видах человеческой деятельности, как способ овладения с целью дальнейшего ускоренного прогресса таким стратегически важным ресурсом, каким является информация⁴⁵.

Директор Центра информационного менеджмента при университете г. Белфаста У.Мартин рассматривал информацию как данные, собранные и систематизированные в пригодной для использования в компьютерах форме, как движение "сырых данных" через стадию "зрелости" к статусу знания.⁴⁶ Г. Кан сделал попытку уловить разницу между понятиями "информация" и "интеллект". "Информация стремится быть относительно формализованной и легкодоступной, - отмечал он в одной из своих работ. - Понятие "интеллект" является более широким и специфическим, менее официозным и формальным, чем то, что мы называем информацией. Понятие "интеллект" означает знание о событиях и людях, это знание может быть предположительным, интуитивным, личным и/или полученным наугад, неофициально или тайно. "Интеллектуальные" данные обычно не включаются в стандартные карточки, а информация включает в себе шаблонные данные, которые ожидаются от системы. Трудно провести четкое различение между информацией и интеллектом, но когда в систему вводят "интеллект", то это происходит по меньшей мере благодаря случайному... наличию нужных людей на нужном месте в нужный час".⁴⁷

Д.Белл писал уже о "революции в организации и обработке информации и данных, в которых центральную роль играет компьютер", развивающейся "одновременно со становлением постиндустриального общества"⁴⁸. Японский философ К.Кояма, исходя из того, что в мире началась "информационная революция", еще в 1969 году выдвинул идею становления "информационного общества". В нем, как постулировал спустя почти 20 лет У. Мартин, а) информация выступает в качестве важного стимулятора перемен в обществе, формирует "информационное сознание"; б) информация выступает в качестве ресурса, услуг, товара, источника добавочной стоимости и занятости; в) свобода информации ведет к политическим процессам, которые характеризуются растущим консенсусом в обществе; г) возрастает культурная ценность информации в интересах развития человека и его социальных образований.⁴⁹

Р. Пассе, рассуждая о современной научно-технической революции, резюмировал: "Мы можем констатировать, что информация пришла на смену энергии в качестве основной движущей силы развития. В период неолита человечество вступило в энергетическую эру; кочевые общины собирателей, охотников, рыбаков, оседая на земле для занятия сельским хозяйством и скотоводством, начали систематически использовать землю в качестве накопителя и преобразователя солнечной энергии. Все последующие великие революции человечества были революциями энергетическими: на смену энергии животных пришла природная энергия, затем энергия полезных ископаемых, физико-химическая энергия... Сегодня мы подошли к моменту, когда движущая сила развития перемещается от энергетической сферы в сферу информации. Это гигантская революция, которую я готов сопоставить с революцией неолитической"⁵⁰. М.Ф.Замятин связывает наступающую эпоху постиндустриализма с переходом людей от системы "человек-технология" к более сложной системе "человек - информационная технология - природа", в которой техника становится не столько средством преобразования природы, сколько "инструментом динамичного обмена веществом, энергией и информацией Второй Природы с Первой.⁵¹

Постиндустриально-информационная революция и возникающий в этой связи новый технологический способ производства, как считают специалисты, открывают путь для скачкообразного повышения эффективности воспроизводственных процессов. Очевидно, что наибольшие плоды технологический переворот принесет странам, которые лидируют в переходе к постиндустриализму, он будет более медленным и противоречивым на периферии. Ю.В.Яковец, рассуждая об эффективности технологической базы информационного общества, указывает на следующие ее признаки:

• значительное расширение ассортимента и повышение качества пpoдукции, прежде всего потребительских товаров и услуг, служащих удовлетворению разнообразных и быстро меняющихся потребностей человека. Мир товарных ценностей будет становиться все более индивидуализированным, ориентированным на узкие сегменты рынка, спрос конкретных групп покупателей;
• ускорение темпов роста национального дохода на каждого занятого работника (и на душу населения), на единицу вовлеченных в производство материальных ресурсов и основных фондов, чему будет способствовать миниатюризация техники и использование безотходных технологий;
• улучшение экологических характеристик производства и продукции, сокращение вовлечения в производство природных ресурсов и повышение комплексности их использования, многократное сокращение загрязнения окружающей среды, растущий спрос на экологически чистые продукты питания и средств транспорта;
• относительное, а при сведении инфляции к минимуму - абсолютное удешевление новой продукции, что будет стимулировать прогрессивные структурные сдвиги в производстве и потреблении;
• повышение эргономичности применяемой техники, что будет благоприятствовать улучшению условий и повышению безопасности труда, обусловливать все более творческий его характер;
• сближение технологического уровня развитых, развивающихся и слаборазвитых стран.⁵²

Далее, можно говорить вполне аргументировано о складывании постиндустриального экономического способа производства, который призван создать производственно-распределительную базу будущей цивилизации. Его главным элементом становится научное знание, которое заменяет труд в качестве производителя дополнительной стоимости, основной массы материальных благ и услуг. "Интеллектуализация" постиндустриальной экономики становится ее наиболее примечательной чертой, ибо: а) знание, информация представляют собой уникальные и одновременно неуничтожимые в процессе их "потребления" блага; б) знание, однажды произведенное, можно воспроизвести и передавать по очень низкой цене, которая совершенно не соответствует первоначальным затратам на его производство; в) знание может получить цену, если только оно защищено какой-либо монополией; г) цену знания трудно установить согласно закону спроса и предложения, поскольку информация в принципе неделима и покупатели по определению не могут до конца понять, как оценить товар, пока они не купят его; д) природа знаний такова, что крайне трудно, если не невозможно, поддерживать монополию на информацию, и существует объективная тенденция "ускользания" ее из частных рук или монопольного владения; ж) научное знание, информация, становясь предметами общественного достояния, не отчуждаются вместе с тем ни от их создателей, ни от того, кто ими пользуется, даже если они являются объектами купли-продажи.⁵⁵

Радикальные изменения в "информационной экономике" происходят в отношениях собственности и в распределении общественного богатства между различными группами населения. Прежде всего, сохраняется многоукладность в хозяйственной жизни, многообразие форм собственности, каждая из которых занимает свою собственную нишу, обеспечивающую наилучший учет потребностей людей и наивысшую эффективность производства. Будет происходить дальнейшее увеличение доли личной собственности (жилище, домашнее имущество, средства транспорта, бытовая техника) в совокупном национальном богатстве двигающихся в направлении постиндустриализма стран. В этой сфере будет происходить столкновение принципиально разных видов собственности - интеллектуально-индивидуальной и частно-корпоративной, представляющие новый и старый способы производства. Изменится соотношение между мелкой и крупной частной собственностью, их "вес" в экономике выровняется (еще недавно они соотносились, имея в виду США, в пропорции 1:5,5 в пользу крупной промышленности).

Упадет доля государственной собственности за счет демилитаризации народного хозяйства и денационализации ряда естественных монополий, но вряд ли стоит ожидать, как это предрекают некоторые специалисты, ее полной ликвидации: она сохранится в той степени и в такой пропорции, которая будет складываться между индивидуально-групповыми и общими интересами членов государственно-организованных социумов. За счет предприятий, находящихся в собственности коллективов работников и кооперирования средств, мелких и средних товаропроизводителей будет возрастать роль коллективной собственности. Получит свое дальнейшее развитие международная собственность (принадлежащая международным организациям и объединениям), а также межгосударственная. Директор Всемирного банка Дж.Вулферсон во вступительном слове к докладу "Государство в меняющемся мире" писал: "Многие думали, что последней точкой этих реформ (с целью создания рыночных экономик - авт.) является "минимальное" государство. Подобное государство не причиняет вреда, но не может принести и большой пользы. История настойчиво повторяет, что хорошее правительство - это не роскошь, а жизненная необходимость. Без эффективного государства устойчивое развитие - и экономическое и социальное, - невозможно".⁵⁶

Обращают на себя внимание некоторые черты складывающейся постиндустриальной экономики, которые в последующем во все большей степени будут характеризовать ее облик и содержание. Во-первых, все возрастающая часть производительного потенциала национальных экономик ориентируется на международный обмен, а не на удовлетворение внутригосударственных потребностей, что объективно ведет к становлению и развитию глобальной экономики. Во-вторых, мировая экономика демонстрирует преимущественный рост финансово-инвестиционных и кредитных рынков по сравнению с рынками материально-товарных продуктов, объем обменов между которыми на несколько порядков ниже, чем в сфере финансов. В-третьих, началось формирование отраслей, специфическим образом сочетающих формы материального производства и услуги на базе использования высоких технологий. Речь идет прежде всего о производстве программных продуктов и телекоммуникационных услугах. В 1994 году информационные услуги обеспечили около 10% внешнеторгового оборота развитых стран. Объем этого рынка достигает в настоящее время 400 млрд. долларов, из которых на долю США приходится 41%, а продажа информационных услуг и услуг по обработке данных составили в 1995 году 95 млрд. долларов, 3/4 которых также приходится на США.⁵⁷

В-четвертых, в течение последних 25 лет наиболее "знаниеемкие" отрасли сферы услуг (часто выделяемые в так называете "четвертичный" и "пятеричный" сектора и включающие в себя здравоохранение, образование, исследовательские разработки, финансы, страхование и т.д.) обнаружили самые высокие темпы роста занятости. В-пятых, с 70-х годов идет активный процесс формирования экономики "нелимитированных ресурсов", безграничность которых обеспечивается не масштабом их добычи, а сокращением потребностей в них. С 1973 по 1985 год ВНП индустриальных стран увеличился на 32%, а потребление энергии - лишь на 5 %; между 1975 и 1987 годами при росте валового продукта более чем на 25 % американское сельское хозяйство сократило потребление энергии в 1,65 раза.⁵⁸

В-шестых, локомотивами постиндустриальной экономики становятся транснациональные корпорации, представляющие собой органичное слияние финансового, промышленного и торгового капиталов. 37 тысяч ТНК и около 200 тысяч их филиалов производят около 50% мирового ВВП, контролируют более половины внешнеторгового оборота, 80% торговли продуктами высших технологий, 90% мировых потоков капиталов и т.д. Пять крупнейших ТНК осуществляют более половины мирового производства товаров длительного пользования, самолетов, электронного оборудования, автомобилей и другой продукции. Практически две-три транснациональные компании владеет глобальными телекоммуникационными сетями.⁵⁹

Отдельно следует упомянуть о процессе экологизации постиндустриальной экономики, который диктует и новое прочтение понятия "экономический рост", и появление экологических потребностей и интересов, вызвавших осознанную необходимость поиска новых направлений и ориентиров развития. В категории экономического роста главным становится не количественный критерий, а качество, способное обеспечить достойный уровень жизни, хорошее здоровье, образование, свободное время при сохранении природной среды. Парадоксальность глобальной проблемы, которая стоит перед постиндустриальными странами, заключается в необходимости решать одновременно прямо противоположные задачи: с одной стороны, предоставлять людям новые экономические возможности для саморазвития и самовыражения, и, с другой - максимально снизить давление на окружающую среду.

Несомненная экологизация экономической деятельности в этих странах отражает двойственный характер целей постиндустриального развития, сохраняющего неизменной в общественном сознании установку на постоянный рост материального благополучия. А так как в процессе формирования постиндустриальной структуры экономики темпы ее роста будут замедляться, то опасение по поводу их былого наращивания на этапе индустриального развития сменяется иным: сможет ли возникающая экономика обеспечить решение экологических задач, имея в виду, что людям предстоит справиться с еще более сложной проблемой - изменить свой образ жизни? Проблематичность вопроса о гармонизации отношений между обществом и природой за счет преодоления безудержного потребительства современных людей возрастает многократно, если стать на реалистичную позицию А.Эльянова, который считает, что "рыночная экономика не может развиваться без роста потребления. Как в силу того, что на потребление в конечном счете завязано производство, так и потому, что улучшение условий жизни - важнейший стимул к повышению производительности труда"⁶⁰.

От "разрубания" этих "гордиевых узлов" зависит эффективность постиндустриального способа производства, его способность восторжествовать в глобальном масштабе с тем, чтобы подкрепить универсальные притязания новой цивилизации. Аргументами "за" в данном случае выступают:

• превращение информации и научного знания в непосредственную производительную силу (в 1991 году в США расходы на приобретение информации и информационных технологий - 112 млрд. долл., - впервые превысили затраты на приобретение производственных технологий основных фондов - 107 млрд долл., а к началу 1995 года в американской экономике "при помощи информации производилось около 3/4 добавленной стоимости, создаваемой в промышленности"⁶¹);
• объективные процессы срастания различных народов в единое человечество, ищущего ответы на "вызовы истории" не в унификации и униформизации, а в обеспечении "всеединства" этносов и культур, сохранении многообразия современного мира как условия его всестороннего и устойчивого развития (возникновение и развитие глобальной экономики, "всемирной паутины" - Интернет сочетаются с многообразными процессами регионализации, в том числе и ряда унитарных государств - Франции, Англии, Германии, Австрии и т.д.);
• растущая транснационализация национальных экономик, связываемая не только с возникновением ТНК и ТНБ, но и новым мировым разделением труда (появление "новых индустриальных стран" - государств так называемого "третьего мира", вовлеченных в современное постиндустриальное производство, формирование региональных интеграционных объединений, совершенствованием принципов и правил международного обмена материальными ценностями, потребностями выравнивания диспропорций в развитии Севера и Юга и т.д.;
• взаимозависимость народов и стран, вызываемая к жизни не только преимуществами глобального сотрудничества и единения сил в реализации общечеловеческих интересов, но и прагматичными целями просто выживания в условиях, когда человечество дестабилизировало глобальную экосистему, потребляя около 40% существующей на Земле биомассы (как свидетельствует действительность, и постиндустриальный мир компьютеров, роботов, точнейшей техники заражен вирусом приобретательства, проказой потребительства (в США только в 1997 году национальный бизнес потратил на маркетинг, главным образом на рекламу, 140 млрд.долл, примерно столько же, сколько было инвестировано в НИОКР, а в глобальном масштабе транснациональные корпорации тратят на рекламу примерно половину тех средств, которые во всем мире расходуются на образование⁶²). что, если воспользоваться словами Д.Белла, не может не вызывать "страха и трепета"⁶³.

Реализации вышеупомянутых тенденций способствует складывающаяся в постиндустриальных обществах новая по сравнению с индустриальной эпохой социальная структура. Уходят в прошлое классы, особенно в том их понимании, которое характерно для марксизма, но это отнюдь не свидетельствует о торжестве социальной однородности: социальная стратификация углубляется, множатся социальные группы, интересы которых отличаются друг от друга и в значительной мере противоречивы, что разрушает еще один миф - о социальной гармонии будущего общества. Контуры социальной структуры начала XXI века позволяют говорить о нескольких базовых социальных группах и множестве их разновидностей:

1. квалифицированные работники в сфере воспроизводства - рабочие, техники, программисты, ученые, инженеры, учителя, служащие;
2. мелкие и средние предприниматели, ведущие самостоятельное дело в промышленности, сельском хозяйстве, строительстве, на транспорте, в сфере услуг;
3. пенсионеры и рантье, живущие за счет доходов, созданных их прошлым трудом или на дивиденды от вложений в ценные бумаги;
4. крупные предприниматели, высший слой государственных служащих, верхушка армии, лидеры политических партий, "короли" преступного мира - немногочисленный слой, обладающий значительной экономической и политической силой и влиянием на всю общественную жизнь и тенденции ее развития.

• доминирование горизонтальных, а не вертикально-иерархических отношений в гражданском обществе, когда возникает так называемый "сетевой организационный дизайн", а сетевые структуры "прорастают в щелях организаций, подобно траве в трещинах асфальта".⁶⁴ Указанные структуры, как об этом пишет А.В.Олескин, базируются на трех принципах: а) децентрализованная иерархия благоприятствует более полной реализации роли гражданских ассоциаций в демократизации социума, а внутри групп - самовыражению и творческому участию в социально полезной деятельности всех их членов; б) множественная ролевая специализация каждого члена группы стимулирует всякого рода междисциплинарные разработки и дискуссии, в ходе которых вырабатываются нетривиальные решения общезначимых проблем; в) преимущественное внимание к неформальным взаимодействиям не только создает психологический комфорт, раскрепощающий креативные способности личности, но и облегчает такую важную задачу гражданских ассоциаций, как взаимопомощь во всех ее аспектах⁶⁵:
• законы социологии малых групп, а именно из них складывается полифония социальных отношений в постиндустриальном обществе, свидетельствуют, что в результате достаточно длительного взаимодействия в рамках одного предприятия или учреждения происходит неформальное структурирование коллектива на основе взаимных интересов, симпатий, не предписанных актами социального статуса. Складывается своего рода неофициальная параллельная структура, невидимая сеть межличностных отношении, в пространстве которой лидерство, специализация, авторитеты изменчивы, так как никем не нормированы, а горизонтальные, "уравнивающие" людей по рангу связи благоприятствуют коммуникации, то есть распространению информации вне и поверх официально устанавливаемых каналов. В пределах каждой такой неформальной сети у людей в той или иной степени пробуждаются чувства солидарности, сплоченности, лояльности в отношении друг друга, что благоприятствует формированию комфортного для человека климата общественного бытия;
• постиндустриальное общество отнюдь не бесконфликтно, но основная ось конфликтов здесь смещается из сферы социальной и политической в экзистенциальную, с уровня противостояния и противоборства классов, национальных общностей - в плоскость взаимоотношений индивида с его социальными организациями и объединениями. Ю. В.Яковец считает, что причиной центрального конфликта в постиндустриальном обществе будет несовпадение интересов индивида и технократии, взявшей на себя ответственность за определение путей общественного прогресса.⁶⁶ А.Турен полагает таковым протагонистические взаимодействия конкретного человека и бюрократии как воплощения государственности и государственного управления общими делами общества.⁶⁷ Э.Тоффлер в своих работах уделяет серьезное внимание конфликтам между технократией и новыми массовыми общественными движениями, вроде "зеленых"⁶⁸. В.С.Библер отмечает столкновения между силами самодетерминации человека на его жизненном пути и силами детерминации человеческого бытия.⁶⁹ Особенность постиндустриального общества, по мнению А.Турена, "заключается в том, что его можно и должно исследовать исключительно в терминах социальных отношений. Смысл поведения действующих лиц не следует искать в принципах, в устройстве вселенной или в смысле истории; его нет ни в каком другом месте, кроме социальных отношений, часть которых составляет данное действующее лицо. Впервые анализ общества должен быть чисто социологическим. Это означает также, что механизмы социального контроля или социализации становятся в своей совокупности все более репрессивными, так как они не могут более требовать к себе уважения как к естественным законам или надеяться на поддержку, как традиционные предписания. В этом типе общества все объективное, установившееся, институциональное является все более помехой социальным отношениям, коммуникации. Это объясняет значение, которое имеет в современном социальном мышлении критика, направленная против государства. Программированное общество является также обязательно обществом протеста, воображения, утопии, так как оно целиком основано на социальном конфликте между аппаратами, которые имеют способность и власть программировать, и теми призывами к творчеству и счастью, которым постоянно угрожает логика вышеназванных аппаратов"⁷⁰;
• в постиндустриально ориентированном обществе социологи фиксируют складывание "киберкратии" - своего рода "социального интеллекта", который становится главной характеристикой наступающей цивилизации. "Социальный интеллект" реализуется через а) сетевую систему связей; б) информационное поле, создаваемое средствами электронной коммуникации; в) социальную память, хранящуюся в банках данных; г)интеллектуальную элиту, продуцирующую новые идеи и знания; д) широкий слой специалистов, обладающих компьютерной грамотностью; е) "интеллектуальный рынок", обмен идеями и информацией⁷¹; Воздействие социального интеллекта в целом на постиндустриальное общество и то обстоятельство, что подавляющему числу его членов "есть что терять", приводят к отрицательному отношению к разного рода революционным переворотам и социально-политическим проектам, реализация которых требует использования насильственных методов и средств. Вместе с тем и это общество не будет, по всей видимости, избавлено от вероятности возникновения ограниченных бунтов части радикально настроенной молодежи и интеллигенции, безработных и маргинализированных элементов, которые могут искать "счастье" в "дележе награбленного" во время смуты;
• авангардом перемен в постиндустриальном обществе является когнитариат. Уже в 1967 году Г. Уайт представлял "американских интеллектуалов действия" как творцов "новой системы власти" в США. "За прошлое 10-летие, - писал он, - это братство ученых приобрело самое вызывающее и активное влияние на всю американскую систему управления и политики. Их идеи являются движущей силой Великого общества, формирующей нашу оборону, направляющей нашу внешнюю политику, перестраивающей наши города, реорганизующей наши школы, решающей, сколько стоит доллар. Для таких интеллектуалов нынешнее время представляет собой золотой век, а Америка - его арену"⁷².

Перемены в экономической сфере постиндустриального общества и его социальной структуре сочетаются, как правило, с новыми тенденциями в политической области. Здесь уже в переходный период возникает целый ряд существенных инноваций:

• утрачивают свое влияние и нередко распадаются массовые политические партии, исчезает их социальная база, что ведет к изменению правил и корректировке технологий борьбы за политическую власть;
• усиливает свои позиции политический плюрализм, который, основываясь на множестве представляющих интересы различных социальных групп, партий и движений, препятствует разного рода попыткам монополизации властных полномочий и систем управления общественными делами;
• постепенно снижается накал политической борьбы (за исключением обществ, находящихся в процессе перехода от разного рода форм авторитаризма к демократии), постиндустриальные страны вступают в период сравнительно спокойного течения политической жизни, что не исключает периодических взрывов политических страстей, острых кризисных ситуаций в связи с ошибками или неадекватными объективным потребностям действиями властей, существенными изменениями соотношения сил в обществе и т.д.

Последовательно анализируя три источника, питающие власть - силу, богатство и знания, Тоффлер приходит к выводу, что "каждый из этих факторов и все они, вместе взятые, могут использоваться на любом уровне социальной жизни", что они сообщают власти определенное качество⁷⁵. Сила или угроза применения силы способны лишь на грубое принуждение, функционально ограничены и свойственны власти низшего качества. Власть среднего качества, по мнению американского ученого, основана на богатстве и имеет в распоряжении как негативные, так и позитивные средства стимулирования." Главная причина, объясняющая, почему корпорации и даже правительства индустриальных обществ значительно реже прибегают к открытому силовому давления - отмечал он, - чем в доиндустриальную эпоху, состоит в том, что найден более совершенный инструмент контроля. Этот инструмент - деньги"⁷⁶. Высшее же качество и наибольшую эффективность придают власти знания, "позволяющие достичь искомых целей, минимально расходуя ресурсы власти; убедить людей в их личной заинтересованности в этих целях; превратить противников в союзников", знания, которые, подчинив силу и богатство, становятся определяющим фактором в санкционировании власти.⁷⁷

Дело в том, что по мере развития сервисного и информационного секторов постиндустриальной экономики возникает новое понимание богатства, связанное с его отторжением от традиционных критериев - денег и собственности. Богатство, считает Э.Тоффлер, утрачивает материальное воплощение, оно превращается в "символический капитал" - знания, которые в виде информации распространясь по всему миру, становятся "суперсимволической формулой денег", соответствующих экономике "третьей волны". Экспансия же в мировой экономике электронных денег, как считает он, "нарушает давно установившиеся властные отношения. В водовороте изменений власти кружится знание, воплощенное в новых технологиях"⁷⁸. Поэтому контроль над информацией дает реальную власть как в экономической, так и в политической жизни.

Постоянное совершенcтвование информационной техники, появление новых поколений компьютеров, являющихся носителями экстра-интеллекта, способных не только передавать, но и анализировать, систематизировать, перерабатывать и обобщать информацию, не могут сами по себе улучшить жизнь людей. Только контроль над процессами развития и использования информационных технологий со стороны общества позволяет канализировать их возможности в направлении решения частных и общих проблем человека и человечества. Постулируя это положение, Э.Тоффлер тем не менее формулирует общий вывод о том, что в постиндустриальную эпоху произойдет существенная дебюрократизация общественно-государственной жизни за счет возникновения "постбюрократических организаций" и создания "личностного, антибюрократического, мыслящего, творческого государства".⁷⁹

"Революция власти" в постиндустриальном обществе самым непосредственным образом связана с преодолением демократии в ее мажоритарной форме, рожденной в условиях индустриализма. Новая социальная постиндустриальная реальность, основанная на идеалах разнообразия и неоднородности, на "мозаичности" социальных структур, отрицает саму основу массовой демократии" - "массу", ибо она характеризуется и дифференциацией бытовых потребностей людей, и их политических взглядов, что требует также "мозаичной" демократии, ориентирующейся не на большинство, а на индивида. В этой связи представляется вполне объяснимым тот серьезный кризис, который в настоящее время переживает представительная демократия - "диктатуру большинства". В западных обществах, в наибольшей степени приобщившихся к ценностям постиндустриализма, возник и развивается постоянный поиск форм дополнения демократического представительства существенными элементами прямой демократии с тем, чтобы превратить представительную демократию в партиципарную, демократию участия всех членов гражданского общества в решении общих проблем и задач.

Использование для этих целей телематических систем, объединяющих возможности компьютера, телефона, телефакса и телевидения позволило ряду западных политологов объявить о начале эры "компьютерной демократии", расширяющей границы и возможности различных форм прямой демократии уже на этапе перехода к постиндустриальному обществу. Б.Барбер, в частности, писал о том, что "информационные технологии можно использовать для усиления гражданского образования, гарантирующего равный доступ к информации и связывание отдельных индивидов и институтов в сети, которые сделают возможными дискуссии и обсуждения с реальным участием широких категорий населения на больших территориях"⁸⁰. Т. Беккер, в свою очередь, констатировал: "Теледемократия может способствовать дискуссиям по важным решениям, проводить моментальные опросы общественного мнения и постепенно даст возможность прямо голосовать по вопросам общественной политики"⁸¹.

Свободный доступ к информации приобретает в постиндустриальном обществе статус одного из фундаментальных принципов демократии. И дело вовсе не в том, что закрытость информации свойственна лишь авторитарно-репрессивным режимам. В современном, постиндустриально модернизирующемся обществе доступ к информации всех слоев, включая и рядовых граждан, представляет собой необходимое условие общественного развития и прогресса в освоении ценностей постиндустриализма. Вместе с тем ясно и то, что полной свободы информации в обществе быть не может, ибо она отрицала бы любую возможность существования личной жизни и собственности. "Абсолютная свобода самовыражения не более реальна, чем любой абсолют"⁸², - отмечал в этой связи Э.Тоффлер.

Но по мере продвижения общества по пути информатизации своей жизни, к суперсимволической экономике свобода информации и свобода самовыражения будут синхронно возрастать, преобразуя их в главные характеристики свободы постиндустриальной личности или личности постиндустриального типа. "Что такое субъект, если не действующее лицо общества, поставленное в отношение к культурным моделям, к историчности общества того типа, к которому оно принадлежит? - вопрошает А.Турен, и сам же отвечает на свой вопрос. - Только обращение к субъекту позволяет сегодня перейти от уже изменившейся культуры к созданию действующих лиц, способных оживить его своими верованиями и конфликтами. Мы не слышим больше призывов к изменению общества и государства, мы не доверяем никаким лозунгам и никаким идеологиям, но мы чувствуем потребность жить в мире, который мы уже перестроили, вместо того, чтобы ютиться рядом с ним, среди руин нашей истории"⁸³.

Рассуждая о демократии XXI века, Э.Тоффлер подчеркивал, что демассификация постиндустриального общества должна вести к возникновению "конфигуративного общества", характеризующегося "тысячами меньшинств, многие из которых временны и которые кружатся в водовороте", редко образуя хотя бы 51-процентный консенсус даже по крупным проблемам. Власть в таких обществах будет не только децентрализованной, полицентричной, но и окажется "властью меньшинств", из которых и состоит общество. Строительным блоком политических систем таких обществ окажется принцип "полупрямой демократии", где осуществляется" переход от нашей зависимости от представителей к тому, чтобы представлять себя самим".⁸⁴ Вместе с тем создать систему большей власти меньшинств и позволить гражданам играть более прямую роль в управлении значит пройти лишь часть пути в организации властных отношений в постиндустриальном обществе. Жизненно важный принцип будущей политики должен состоять в том, чтобы передавать решения на те уровни политической власти, которые компетентны в их принятии, то есть определять место решения в зависимости от того, как этого требуют сами проблемы. Реализация указанного принципа приведет к решению и другой важнейшей задачи. Э.Тоффлер пишет об этом следующим образом: "До сих пор мы смотрели на разделение решений как на способ разобрать затор, разморозить политическую систему, чтобы она снова могла функционировать. Но здесь содержится нечто большее, чем открывается взгляду. Ведь применение этого принципа не только уменьшает нагрузку решений на национальные правительства, но и фундаментально меняет саму структуру элит, приводя их в соответствие с нуждами возникающей цивилизации"⁸⁵.

"Революция власти" и определяемый ею политический режим, основополагающие черты демократии постиндустриального общества как бы фокусируются в процессах, связываемых со сменой роли государства в цивилизационном прогрессе человечества, в закате этатизма и рождении неоэтатизма. Д.Белл отмечал в этой связи, что в новых условиях мирового развития национальное государство со своими политико-организационными средствами слишком мало и слабо для участия в управлении глобальной экономикой и слишком велико для обеспечения полнокровной жизни многообразных локальных и региональных сообществ людей, ибо здесь важен учет порядка и масштаба различий их интересов и возможностей.⁸⁶ Известный французский политолог Ги Сормон писал об этом практически в тех же выражениях спустя два с половиной десятилетия, уже в наши дни: "Ясно, что государство-нация исчерпывает себя. Ни его размер, ни форма, ни методы воздействия более не соответствуют потребностям и вызовам времени. Государство-нация или слишком велико, или слишком мало. Оно слишком большое для решения местных проблем, которые проще регулировать на провинциальном или городском уровне. Оно слишком невелико для управления экономическими потоками, ставшими отныне интернациональными"⁸⁷.

Многие авторы, отталкиваясь от тезисов об архаичности традиционного государства как основной формы организации и управления общественными делами в период "срастания человечества в единое целое", высказываются в пользу "скорого политического объединения мира"⁸⁸, неизбежности и необходимости учреждения "мирового правительства"⁸⁹, формировании "мирового государства"⁹⁰. Сторонники подобных взглядов особенно ополчаются против принципа суверенности современных государств, который, по их мнению, является основным препятствием в решении "умножающихся глобальных проблем"⁹¹. Г.и П.Мише даже утверждают, что миропорядок, основанный на державности, плюрализме национальных суверенитетов, стал "смирительной рубашкой" для дальнейшего развития человечества⁹². И хотя аргументацию указанными авторами своих точек зрения нельзя признать ни достаточной, ни всесторонней, все же в самом распространении мондиалистских воззрений следует видеть отражение многих явных и подспудных черт и сторон меняющегося под напором постиндустриализма мира, действительно становящегося все более целостным и взаимозависимым.

В целом можно согласиться с тем, что с наступлением постиндустриального общества завершается большой исторический цикл развития, когда государства и цивилизация шли "рука об руку", а возвышение государства служило показателем подъема цивилизованности народов. Умножение субъектов исторического процесса на современном этапе подрывает подобную монополию государства. Но это вовсе не означает, что завтра или в сколько-нибудь обозримом будущем национальное государство будет сдано в архив истерии. Изменяются сейчас и будут меняться и в дальнейшем его роль и функции, место в жизни планетарного сообщества людей, оно превратится в один из многих сложных субъектов человеческого бытия, но вряд ли исчезнет как один из ведущих акторов национальной и международной сцены до тех пор, пока будут живы различные этносы и народы. В данном случае можно согласиться с выводом В. Соколова о том, что "национальные правительства постепенно будут утрачивать функции носителей исключительного суверенитета и включаться в иерархическую вертикаль в качестве среднего звена", имея в виду разделение прав и ответственности между органами муниципального и регионального управления, национальным правительством и международными , в том числе и интеграционными, организациями и институтами.⁹³

В эпоху постиндустриализма, оказавшись перед необходимостью открыться всемирной взаимозависимости субъектов развития, государство вынуждено брать на себя заботу о социальном обустройстве и материальном благосостоянии, личном благополучии и безопасности, неотчуждаемости основных прав и свобод человека, то есть нести "новую ответственность социального, экономического, технического и культурного характера"⁹⁴. Государство все больше превращается в основного агента развития, который создает социально-политическое, юридическое пространство, своего рода окружающую среду для современного рыночного хозяйства, подчиняя его социальным задачам и целям. По всей видимости, в настоящее время мало людей, которые сомневаются в том, что рынок способствует созданию национального богатства. Но это "может сделать лишь рынок, окутанный сетью социальных и политических институтов, которые наполняют его определенными ценностями и приоритетами"⁹⁵. Государство ныне заботится о сохранении и развитии национальной культуры, языка, традиций, охраняет частную жизнь своих граждан, обеспечивает их доступ к информационным сетям национального и международного масштабов. В наше время начинаются процессы, способные в будущем привести к деприватизации государства, превратить его не по идее, а на деле в силу, отданную на служение народу.

В последние годы появился ряд серьезных научных трудов, в которых государству отводится достаточно весомое место в развитии и совершенствовании постиндустриального общества. Питер Драккер в изданной в 1993 году книге "Посткапиталистическое общество" писал в этой связи: "В последние годы стало модным быть "антигосударственником". Однако это неверно. Мы нуждаемся в сильном государстве. В действительности мы можем ожидать скорее усиления, чем ослабления роли государственности в последующие десятилетия"⁹⁶. Ясухиро Накасонэ и его соавторы в работе "После холодной войны", увидевшей свет в 1994 году, утверждают, что "по мере углубления взаимозависимости между государствами, а также расширения трансконтинентальной экономической деятельности роль правительств в урегулировании различных конфликтов не снижается, а скорее возрастает"⁹⁷. В своей монографии "Геополитика" ( 1997 год ) К.С.Гаджиев также приходит к выводу, что "роль государства и как главного субъекта политической власти, и как главного носителя монополии на легитимное насилие, и как важнейшего субъекта международных отношений в обозримой перспективе не только не сократится, но и усилится в некоторых аспектах". Он же полагает, что "процесс переоценки пределов власти национального государства, а также перераспределения национального суверенитета достиг своего пика", что "державная конструкция мира не только устояла, но и не испытает в дальнейшем сколько-нибудь радикальных изменений.⁹⁸

Ясно, что человечество продолжит двигаться и в постиндустриальном историческом пространстве, основываясь на национально-государственной, расово-этнической, социально-экономической, социокультурной, религиозной, политической и всех других формах плюралистического в своей основе развития человечества. Его жизнь усложняется необходимостью выработки глобального масштаба ответов на главные "вызовы истории", что требует овладения наукой регулирования всего процесса мирового развития, характеризующеюся драматическими выбросами дикости и примитивизма, сопровождающих вовлечение в глобальный постиндустриальный трансформационный процесс тех или иных "медвежьих углов" планеты, проявлениями государственного эгоизма некоторых стран, коллизиями, связанными с тем, что осознание происходящих в мире перемен отстает от их динамики, и многие страны по инерции продолжают двигаться в старой колее индустриализма, играя прежние роли в новой обстановке или же механистически экстраполируют эти роли на будущее.

Противоречивость тенденций современного мирового развития вместе с тем показывает, что эпоха абсолютной его стихийности заканчивается или даже уже закончилась в условиях, когда объемы и качество накопленных человечеством знаний явно неадекватно задачам управления переменами, уже встающим в практике общественного транзита в постиндустриальную цивилизацию. Но и такое "социальное полузнание", как называет его Н.А.Косолапов, позволяет высказаться в пользу не "мирового правительства", а "центральной направляющей системы", представляющей собой совокупность межгосударственных и наднациональных органов, управляющих не территориями и этно-социальными образованиями, а глобальными процессами (общественными, биосферными и т.п.) при сохранении плюрализма суверенитетов национальных государств.⁹⁹ А.Б.Вебер полагает, что элементы системы подобного глобального управления уже созданы и функционируют, считая таковыми:

• международное право, определяющее принципы и правила поведения государств и других участников международной системы; - международные межправительственные организации, созданные и действующие на основе делегированных им суверенными государствами полномочий, они формулируют общие цели мирового сообщества и призваны добиваться их реализации;
• контроль со стороны межправительственных организаций и органов за соблюдением нормативных требований международного права, включая и организацию коллективных действий в отношению государств, нарушающих эти требования;
• осуществляемые или координируемые межправительственными организациями и органами меры, направляемые на сохранения мира, обеспечение международной безопасности, разоружение и контроль над вооружениями, содействие развитию, оказание гуманитарной помощи в связи со стихийными бедствиями и крупными катастрофами;
• лидерство больших демократических государств, способных служить действенной опорой межправительственных организаций и органов в решении стоящих перед мировым сообществом глобальных проблем на основе консенсуса;
• деятельность специализированных неправительственных международных организаций.¹⁰⁰

• организационными механизмами: старый этатизм предпочитал механизм управляющий, новый же основывается на механизме направления;
• первый из них имел своим субъектом "рационально-легальную администрацию", в сознании которой государство представлялось высшей и абсолютной ценностью, субъектом же второго выступает широкая социальная коалиция, построенная на принципах открытости, в глазах которой государство выглядит лишь как один из факторов социальной организации, равноположенный негосударственным акторам и силам;
• межгосударственные отношения в рамках старого этатизма строились на принципе абсолютного суверенитета, в то время как не этатизм предполагает в этой сфере принцип относительного или "мягкого" суверенитета, производного от международного права;
• при старом этатизме власть публичная и частная были либо слиты, либо разделены институционально и связаны отношениями первичности-вторичности, в неоэтатизме же они отделены друг от друга и характеризуются отношениями взаимообусловленности и равноудаленности;
• отношения старого этатизма с природой были отношениями господства-подчинения, в то время как неоэтатизм ориентируется на такое развитие, в ходе которого воспроизводится и поддерживается равновесие между социумом и природной средой его обитания.¹⁰²

V. "Осевоe время", как назвал К.Ясперс периоды перехода от одного исторического суперцикла глобальных цивилизаций к другому, время духовной революции, подготавливающей человеческое восприятие коренных перемен в области экономики и политики, в основах жизнедеятельности и формах жизнеустройства мирового сообщества людей, практически никогда не сопровождалось опережающим развитием общественного сознания, поэтому адаптация людей к реалиям рождающихся новых цивилизаций всегда была трудной, длительной и нередко болезненной. Не стало исключением в этом смысле и наше "осевое время". Постиндустриальный транзит начался с глубокого духовного кризиса цивилизации "модернити", признаки которого проявились в начале XX века и углублялись в виде последствий двух глобальных катаклизмов - первой и второй мировой войн, многочисленных обвальных кризисов в разных сферах жизни человека, нарастающего потока антикультуры с ее культом насилия и вседозволенности, что в совокупности сформировало угрозу интеллектуального и нравственного вырождения человечества. Ситуация усугублялась тем, что наука оказалась не в состоянии предвидеть и смягчить удары структурного кризиса индустриальной цивилизации по жизни большинства населения планеты, что подорвало веру во всесилие и могущество научного знания. Система образования оказалась в растерянности: какими знаниями и правилами поведения оснащать вступающие в жизнь новые поколения людей, если казавшиеся незыблемыми научные постулаты вдруг потеряли свою эвристичность и не могли объяснить происходящих перемен?

Но в духовной жизни человечества в XX веке разворачивались и процессы, только к концу столетия вышедшие на поверхность общественной жизни и свидетельствовавшие о том, что человечество идет к новой эпохе ренессанса гуманизма, к новой научной революции, лидерами которой будет не физика или химия, а науки о человеке и о жизни, прежде всего биология. Современная ступень ее развития началась с середины 70-х годов, когда родилась генная инженерия, в орбиту научных исследований были включены биополе, экстрасенсорные способности отдельных людей. Но особенно глубокую трансформацию предстоит пережить наукам об обществе, перенасыщенным устаревшими парадигмами, уже не сопрягающимися с современной жизнью. Выработка новой научной картины общества, его структуры и динамики развития крайне необходима современному человечеству для его познавательной и преобразовательной деятельности. "Вырисовываются признаки очередной грандиозной научной революции, - считает Ю.В.Яковец, - которая создаст обновленную картину развивающегося, неравномерно-закономерно меняющегося мира. Обновленная наука призвана стать лидером, краеугольным камнем постиндустриальной цивилизации"¹⁰⁴. Наукоемкость становится характерной не только для материального производства, но таковой становится вся жизнь общества, включая источники ее динамики. Постиндустриализм как Эра Торжествующего Знания - отправная точка всех научных рассуждений о существе цивилизации, приходящей на смену индустриальным обществам.

Подобные оптимистические прогнозы и оценки в известной степени контрастируют с пессимистическими взглядами и суждениями создателей так называемой идеологии постмодернизма, весь пафос которой обращен против цивилизации "модернити", индустриального общества, связан с некоторыми привнесенными постиндустриальной эпохой реальностями и основан на глубоком антисциентизме. Сам термин "постмодернизм" был введен в научный оборот французским философом Франсуа Лиотаром, который определил его как "скептицизм по отношению к метанарративам" (под нарративами философ понимал все концепции, сформулированные в духе рационалистических традиций Просвещения, претендующие на объяснительную силу и истинность, вдохновляемые верой в просветительское, эмансипирующее предназначение научного знания)¹⁰⁵. В.Хорос, анализируя построения постмодернистских теоретиков, принадлежащих к школе французских структуралистов, выделяет четыре основные темы их интеллектуального штурма:

• первая из них - агностическая. Ни одно знание, утверждает Ж.Деррида, не существует вне языка. То, что мы привыкли считать истиной, есть по сути лингвистический феномен. Знание распадается на словесные конструкции различных групп людей, преследующих свои интересы. Эти конструкции можно только интерпретировать, но не оценивать по неким всеобщим стандартам. Сфера знаний, таким образом, превращается в "гибкие сети языковых игр";
• вторая тема - практическая. Человеческая интеллектуальная продукция не только выражается в языке, но и реализуется на практике. Критерий - успех, достижение задуманного. Если идея работает, то она операциональна, что отнюдь не тождественно истинности. Ибо еще со времен Ницше стало ясно, что истина есть вовсе не субъект-объектное отношение, соответствие наших представлений о предмете самому предмету, а просто "стремление к власти над множеством ощущений", к их упорядочению для достижения какой-то цели;
• третья тема - эклектическая. Коль мы стремимся не к истине, а к решению определенной задачи, то допустимы различные средства, можно пробовать один подход, другой, третий, смешивать их, комбинировать - лишь бы "получилось". Поэтому постмодернизм в искусстве и архитектуре представляет собой "новый культурный коллаж", смешение различных стилей как принцип;
• четвертая тема - анархо-демократическая. Если знание рефлексировано по различным группам людей, вовлеченных в свои "языковые игры", то логично возникает вопрос: во имя чего ведутся эти игры, для чего существуют эти группы? М.-П.Фуко отвечает: для организации власти. Не только госаппарат как корпорация чиновников, но и любые другие объединения и учреждения - ночлежка, тюрьма, больница, университет, школа, кабинет психиатра и т.д. - все это формы организации власти. Они так или иначе являются насилием над человеком и его сознанием, стремятся контролировать поведение индивида и его представления, узурпируют свободу личности.¹⁰⁶

Острая критика идеологии постмодернизма имела своей целью не только защиту ценностей рационализма, а порой и здравого смысла, но и аргументацию оптимистического взгляда на постиндустриальное будущее, которое было немыслимым без возрождения высокой культуры. Достигшие сравнительно высокого уровня удовлетворения потребностей в питании, одежде, комфортном жилище, насыщенном бытовой и информационной техникой, люди в развитых странах устремляются, как правило, к духовным ценностям, разнообразным видам искусства. Возрождению массового интереса к высокому искусству способствуют достижения современной техники. Телевизор, видеоплейер, мультимедийный компьютер позволяют, не выходя из дома, посетить Лувр, Прадо или Эрмитаж, побывать на самой модной выставке или театральной постановке и т.д. Дж.Нэсбитт и П.Эбурдин среди 10-ти мегатенденций мирового развития в 90-е годы поставили возрождение искусств на второе место. "В последние годы тысячелетия произойдет коренная и революционная смена приоритетов в проведении досуга и затратах на него, - писали они в своей книге. - 90-е годы вызовут к жизни современный ренессанс изобразительного искусства, поэзии, танца, театра и музыки во всем цивилизованном мире. Это будет разительным контрастом с недавней индустриальной эпохой, когда военные были образцом, а спорт - метафорой... По мере повышения рели искусства в жизни общества отдельные люди, корпорации, большие и малые города будут все более определять свою судьбу под влиянием образов, личностей и стилей жизни, отраженных в произведениях искусства"¹⁰⁸.

Культура по мере перехода человечества к постиндустриализму все больше и больше пронизывает все стороны жизни человека, выдвигается в центр общественных процессов. Этот процесс Д.Белл зафиксировал как "прогрессивный переход от этапа цивилизации, на котором доминировала технокультура, к новому этапу, где ведущее место занимает социокультура"¹⁰⁹. "Многомерный человек" постиндустриального общества, вытесняющий со сцены истории "экономического человека" индустриальной эпохи, по сути своей, как считает М.Маффезоли, является "эстетическим человеком"¹¹⁰. Неспроста в ведущих японских фирмах на курсах повышения квалификации рабочих изучаются музыка И.-С.Баха и живопись К.Монэ, а в школах менеджмента - драматургия У.Шекспира и творчество Ф.Достоевского. И дело здесь не в таинственной альтруистической заботе японских предпринимателей о высокой духовности своих рабочих и служащих, отмечают авторы книги "Модернизация: зарубежный опыт и Россия", а "в самом обычном прагматизме - четком понимании того, что только высококультурный, духовно богатый человек способен к самостоятельному творчеству и высококачественной работе. Соответственно, лишь тот менеджер может успешно управлять людьми, использовать наилучшим образом все резервы "человеческого фактора", который осознает сложность человеческой психики, умеет понять внутренний мир окружающих его людей, руководствуется четкими нравственными критериями, а этому лучше всего учит великая литература"¹¹¹.

В постиндустриальном обществе мерой богатства становится свободное время, используемое человеком для самопроявления в творчестве и непрерывного самосовершенствования. Все большая часть этого свободного времени будет уходить, по всей видимости, на развитие духовного мира человека постиндустриальной эпохи, на участие в реализации научных проектов, развитие культуры, сферы образования, здравоохранения, охраны окружающей среды, спорта, проявление им своих способностей в разнообразных видах искусства. Уже упоминавшиеся Дж.Нэсбитт и П. Абурдин в своей книге приводят конкретные данные, свидетельствовавшие о мощном повороте спроса на высокое искусство в западном мире. Так, посещаемость музеев в США с 1968 по 1988 г.г. увеличилась с 200 млн. до 500 млн. человек в год. В Западной Германии за 80-е годы был построено 300 музеев. В Великобритании сфера культуры и искусства приносит ежегодно 17 млрд. долларов доходов, столько же, сколько вся британская автомобильная промышленность. Выставка произведений Ван Гога в "Метрополитене" привлекла 253 тысячи посетителей из других городов США, истративших в Нью-Йорке ради этого 223 млн. долл. Поддержка промышленными корпорациями США искусства в 1988 г. превысила 1 млрд. долл.¹¹²

Большие перемены (некоторые специалисты предпочитают характеризовать их как переворот) начались в сфере образования, которое преобразуется в систему непрерывного обучения, имея своей целью: а) охватить все возрастные категории людей и обеспечить развитие интеллектуальных, физических, духовных, нравственных способностей личности; б) максимально разнообразить содержание, формы и методы обучения; в) охватить как общее, так и профессиональное образование; г) создавать условия для быстрого усвоения научно-технических достижений, реализации новаторских идей, улучшения качества жизни. Система непрерывно-цикличного образования может включать в себя 5 циклов:

• дошкольное образование, как в семье, так и в детских дошкольных учреждениях;
• общеобразовательная подготовка - начальная, неполная средняя и средняя, основанная на систематическом изучении по спирали от простого к сложному всего комплекса знаний, которые необходимы человеку в современном обществе;
• профессиональное образование различных уровней - профессиональное училище, техникум, колледж, институт, университет, аспирантура - обеспечивает овладение набором специальных знаний и навыков для эффективного труда в той или иной системе разделения производств;
• образование взрослых в период их активной трудовой деятельности Необходимость непрерывного обновления и пополнения знаний и навыков работников диктуется быстрым старением приобретенных в учебных заведениях знаний, ускоряющимся темпом смены поколений техники, используемой в производстве и в быту, распространением новых технологических укладов и т.д.;
• обучение пенсионеров и неработающих членов семьи, чтобы помочь этой группе населения сделать жизнь насыщенной и разнообразной, увеличить их вклад в дело воспитания детей, рационализации домашнего хозяйства, укрепление здоровья населения¹¹³.

Известно, что идеалы человека, его нравственные правила, сдерживающие начала во взаимоотношениях с другими людьми могут базироваться либо на знании, либо на вере. На стыке индустриальной и постиндустриальной эпох и вера, и знание во многом пошатнулись, что вызвало к жизни три тенденции в области религии и нравственности в конце XX столетия. Первая из них - распространение нигилизма, отрицающего не только веру, но и науку, и все нравственные правила, признающего только право сильного. Вторая тенденция - возрождение ортодоксальных религий, фундаменталистских течений не только в исламе, о чем много пишут и который проявился в разных формах терроризма, в том числе и международного, но и в католической и православной ветвях христианства. Третья тенденция состоит в появлении множества новых религиозных течений. В 1987 г. "Энциклопедия американских религий" зарегистрировала 206 новых религиозных образований, за последующие два года их число увеличилось еще на 400. Рынок религиозной продукции в США (видеозаписи, музыка, сувениры, книги) составил в 1987 году около 3 млрд.долл. Можно согласиться с прогнозом, сформулированным в этой области американскими футурологами на время переходного периода к постиндустриализму: "Заря новой исторической эпохи, возврат к вере свидетельствуют с том, что мы готовы воспринять обе стороны человеческой натуры.. По мере приближения знаменательного 2000-го года человечество не откажется от науки, но путем религиозного обновления мы подтверждаем духовное начало в том, что сейчас является более гармоничным поиском улучшения нашей жизни и жизни наших соседей"¹¹⁵.

В период становления и развития постиндустриального общества, вероятно, утвердятся идеалы и нормы этики, отвечающие сущности наступающей гуманистической цивилизации, которая будет основана на принципах толерантного отношения к верованиям, этическим нормам всех народов мира, созвучных идеям сотрудничества, взаимопонимания, взаимопомощи, свободе, равенству и справедливости, то есть всему тому, что П.Сорокин объединил в понятии "созидающей любви". Как писал В.Франкл, "абсолютно не правы те, кто утверждает, что любовь ослепляет. Наоборот, любовь дает зрение, она как раз делает человека зрячим. Ведь ценность другого человека, которую она позволяет увидеть и подчеркнуть, еще не является действительностью, а лишь простой возможностью: тем, чего еще нет, но что находится лишь в становлении, что может стать и что должно стать"¹¹⁶. Ибо вера и наука, логика понимания и логика объяснения объединены когнитивной функцией любви.

Описание постиндустриального общества в соответствии с общепринятой в науке 5-этажной конструкцией "цивилизационного здания" позволяет констатировать, что в ходе его "реконструкции" приходилось решать задачи троякого, по крайней мере, характера: а) определять стороны, черты, тенденции общественной жизни, которые существовали в прошлом и через настоящее могут или должны быть экстраполированы в будущее, учитывая их новые "имиджи", содержание и формы в изменившихся исторических условиях; б) выявлять процессы, феномены, течения, инновации, которые рождаются в практике сегодняшнего дня как проявления будущего, как "вызовы истории" не только в виде угроз и возрастающей социальной нестабильности, но и в "образе" позитивным моментов и элементов, начинающих качественно преобразовывать жизнь уже существующих поколений людей; в) заниматься футурологическим угадыванием, интуитивным созданием, рациональным обоснованием тех феноменов, структур, явлений, ценностей будущей цивилизации или суперцикла таковых, которые должны, вернее, не могут не возникнуть, если речь идет о стремлении человечества восстановить в том или ином виде гармонию в его отношениях с Природой, если мы мыслим категориями исторического оптимизма и преисполнены верой в неисчерпаемые возможности и способности человека.

За последнюю четверть ХХ столетия стало ясно, что постиндустриализм в жизни человечества самопроявлялся в нескольких фундаментальных процессах:

• возникающим новым постиндустриальным типом производства, в котором человек занимает позицию "носителя всеобщих производительных сил", где он во все большей мере перестает быть агентом производственного процесса и встает рядом с ним в качестве организатора, контролера, регулировщика. Этот тип производства квалифицировался учеными и как автоматизированно-компьютерный, телекоммуникационный, и как компьютерно-коммуникативный и т.д.;
• состоянием перехода экономики товара через экономику денег в экономику человеческих способностей. "Человеческий капитал" как совокупность профессионально-квалификационных навыков, знаний, таланта индивидов становится двигателем все более разнообразного и все менее энерго- и материалоемкого производства. А.Печчеи писал в этой связи, что "именно в человеке заключены источники всех наших проблем, на нем сосредоточены все наши стремления и чаяния, в нем все начала и все концы и в нем же основы всех наших надежд. И если мы хотим ощутить глобальность всего сущего на свете, то в центре этого должна стать целостная человеческая личность и ее возможности... Именно в их развитии заключено не только возможное разрешение всех его проблем, но и основа общего самоусовершенствования и самовыявления всего рода человеческого"¹¹⁷;
• превращением постиндустриальной хозяйственной деятельности в "экономику дорогого человека" ("дешевый работник" по сравнению с дорогостоящими машинами обеспечивал, по мнению Д.Рикардо, основу экономического процветания "мастерской мира" Англии в XIX веке), где главной формой накопления становится то, что эффективно потреблено для подготовки и развития человека-труженика. Академик Н.Н.Моисеев, рассуждая о постиндустриальных перспективах России, замечал, что этот этап развития возводит воспитание массового мастерства на уровень важнейшей общенациональной задачи, так как "людей, от которых зависит успех производственной деятельности, приходится долго и дорого обучать", что "нет проблемы более важной, чем образование и воспитание народа, формирование мастера даже в условиях кризиса экономики"¹¹⁸;
• большим в процессе перехода на рельсы постиндустриального развития контролем общества над своей социальной и природной средой. Производительные и социокультурные институты, структуры и ячейки этого общества непрерывно и быстро эволюционируют в направлении бесконечного разнообразия форм, норм и ценностей. Исторический плюрализм стилей и образов жизни на стадии постиндустриализма стал объединяться в некую органическую разнообразность, отражая таким образом и в такой специфической форме единство разноплеменного современного человечества.

____________________________

1. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 7.
2. См. подр.: Мунтян М.А. Россия в третьей цивилизационной революции. М..1993.
3. Фромм Э. Иметь или быть. М.,1990
4. Антипина О.И., Иноземцев В.Л. Постэкономическая революция и глобальные проблемы// ОНС. 1998. №4. С.162-163, 165.
5. Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999. С.92-110.
6. Яковец Ю.В. История цивилизаций. М., 1997. С.261.
7. Нэсбитт Дж., Эбурдин П. Что нас ждет в 90-е годы. Мегатенденции. Год 2000. М., 1992.
8.Touraine A. Modernity and Cultural Specificites//International Social Sience Journal. P., 1988, N 118. P. 451.
9. Julien C. Le suicide des democraties. P., 1972. P. 215.
10. Mansholt S. Le chemine de bonhee.neur.//Le nouvel observateur. P. 1972. N 396. P. 83.
11. Poniatowski M. L'avenir n'est ecrit nulle part. P., 1978. P. 50, 81.
12. Stonier T. Wealth of information profile of a postindustrial Society. L., 1983. P. 31.
13. Bell D. The Social framework of information Society. In: Computer age: A Twenty-year view. L., 1981. P. 163.
14. Ellul J. Chonger de revolution: l'ineluctable proletariat. P., 1982. P. 71.
15. Toffler A. Future Shock. New York, 1971. P. 332.
16. Microelectronics and Society: for better or for worse. A Report the Club of Rome. N 7., 1982. P. 23-24.
17. Бауман З. Спор о постмодерне // Социологический журнал. 1994. № 4. С. 71.
18. Bell D. Op. eit.
19. Lefevre H. De L'Etat. T. I. P., 1978; Февр Л. Бои за историю. М., 1991. С. 37
20. См.подр.: Ващекин Н.П., Лось В.А.,Урсул А.Д. Концепции современного естествознания. М., 2000. С.132-136.

21. Фомин Ю.А.Энциклопедия аномальных явлений. М., 1993. С.167, 185, 172.
22. Там же, с.172.
23. Бунин И.М. Социалисты и общественно-политическая борьба во Франции в 80-е годы. М., 1989. С.186.
24. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 г.г.//Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 46, ч. I. С.281.
25.3.Турен А. Возвращение действующего человека. М., 1998. С.139.
26. Библер В.С.От науковедения - к логике культуры. Два философских введения в двадцать первый век. М., 1991. С.172, 181-183.
27. Offe C. Dizorganised capitalisme: Contemporary transformation of work and politics. Cambr., 1985. P. 142.
28. Bell D. The Social fromework. P. 166.
29. Модернизация: зарубежный опыт и Россия. М., 1994. С.91-92.
30. Васильчук Ю.А. Отношения и права собственности в эпоху НТР: масштабы перемен // Полис, 1991. № 2. С. 17.
31.См. подр.: Модернизация: зарубежный опыт и Россия, С. 93-94.
32. Библер В.С. Указ. раб., с. 275.
33. Россия и вызовы на рубеже веков: возможность маневра в условиях лимитирующих факторов. М., 1998. С. 54.
34. Там же.
35. Яковец Ю.В. История цивилизаций. М., 1997. С.289-290.
36. Барышев А. Микроэлектроника и информатика // Куриер ЮНЕСКО. 1983, №4. С. 10-15.
37. Benson L., Lloyd. New Nechnology and industrial change: The inpact to the scientific-technical revolution on labor and industru. L., 1983. P. 10.
38. Doing buisness in the 1980's//Electronic news. 7. I. 1980. P. 19.
39. Trade and technology in the electronic industry. Wach., 1980. P. 153.
40. America rusches to high technology for grouth //Business week. 1983, N2783. March 28. P. 50-51.
41. Technology, Public Policy and the Changing Structure of American Agriculture. U.S. Congress. Washington. 1986. P.4.
42. Technologu Public Policy and the Changing Structure of American Agriculture. Wach., 1986. P. 4.
43. Кеннеди П. Вступая в двадцать первый век. М., 1997. С. 97, 102.
44. Ващекин Н.П., Лось В.А., Урсул А.Д. Концепции современного естествознания. М., 2000. С. 229.
45. Там же, С. 227.
46. Martin W.J. The Information Society. L., 1988. P. 39.
47. Kahn H. The Coming Boom. N.Y., 1982. P. 17.
48. Bell D. The Social framework of information society.., P. 163.
49. Martin W.J. Op. cit., p. 40.
50. Мировая экономика и международные отношения. 1989. №2. С.61-62.
51. Замятин М.Ф. Наука и технология в концепции устойчивого развития// На пути к постиндустриальной цивилизации. Материалы II Международной конференции "Идеи Н.Д. Кондратьева и динамика общества на рубеже III тысячелетия". М., 1996. С. 185.
52. Яковец Ю.В. Указ. раб., с. 294-295.
53. Тоффлер Э. Третья волна, с.431-433.
54. Тоффлер Э. Третья волна, с.462-463.
55. Иноземцев В.Л. Экономическая общественная формация: границы понятия и значение теории // Полис. 1991, № 4. С. 42.
56. Государство в меняющемся мире. Краткое содержание. Всемирный банк. 1997. С. 1.
57. См.подр.: Антипина О., Иноземцев В. Диалектика стоимости в постиндустриальном обществе//МЭиМО. 1998, № . С.50.
58. Там же, с.51.
59. Хорос В. Постиндустриальный мир - надежды и опасения (к постановке проблемы// МЭиМО. 1998, №12. С.8.
60. Мировая экономика и международные отношения. 1996. №11. С. 8.
61. Антипина О., Иноземцев В. Указ. раб., с. 52.
62. Хорос В. Указ. раб., с. 10.
63. Bell D. The cultural Controdictions of Capitalism. N.-Y., 1976. P. 154.
64. Popp F.A., Li K.H., Gu Q. Recent advances in biopolitic research and its applications. L., 1994. P. 60.
65. Олескин А.В. Сетевые структуры современного социума с точки зрения биополитики// Полис, 1998, №1. С. 76-77.
66. Яковец Ю.В. История цивилизации, с. 276.
67. Torine A. Le retour de l'acteur: Essoi de sociologie. P. 1984. p. 237-247.
68. Toffler A. The Third Wave. N7, 1981. P. 441.
69. Библер В.С. Указ. раб., с. 383.
70. Турен А. Возвращение действующего человека, с. 144.
71. Цвылев Р.И. Постиндустриальное развитие. Уроки для России. М., 1996. С. 58.
72. The Life. 1967. June 9. P. 44.
73. Хорос В. Указ. раб., с. 7.
74. Toffler A. Powershift: Knowledge, Wealth and Violence at the Edge of the 21st Century. NY-L., 1990. P. 4.
75. Ibidem, p. 13.
76. Ibidem, p. 42.
77. Ibidem, p. 16.
78. Ibidem, p. 67.
79. Ibidem, p. 199.
80. Barber B.K. Pangloss, Pandore or Jefferson? Three Seinories for Future of Technology and Democraty. L. 1988. P. 178.
81. Becker T. Teledemocrary bringing power back to people // The Futurist. 1981. Vol. N6. P. 30.
82. Toffler A. Powerchift..., p. 370.
83. Турен А. Возвращение действующего человека, с. 198.
84. Becker T. Teledemocrary bringing power back to people // The Futurist. 1981. Vol. N6. P. 30.
85. Toffler A. Powerchift..., p. 370.
86. Турен А. Возвращение действующего человека, с. 198.
87. Независимая газета. 1.VIII. 1996.
88. Тойнби А. Цивилизация перед судом истории. М., 1990. С. 84.
89. Шахназаров Г.Х. Грядущий миропорядок. М., 1988.
90. Globalism versus realism. Boulder. 1982. P. 18.
91. Jkeda J. Glass children and other essays. Tokio, 1979. P. 34.
92. Mishe G., Mishe P. Toward a Human World Order. N.Y. P. 113.
93. МЭиМО. 1997, №10. С. 12.
94. Гаджиев К.С. Политическая философия. М., 1999. С. 296.
95. Независимая газета. 10.II. 1997.
96. Drucker P. Post-Capitalist Society. N-Y, 1993. P. 159.
97. Накасонэ Я. и др. После холодной войны. М., 1994. С. 174.
98. Гаджиев К.С.Геополитика. М.,1997. С.129б 134-135.
99. Falk R. Expliration and the Edge of Time. The Prospects for World Order. Philadephie, 1992. P. IX.
100. Вебер А.Б. Быть или не быть... Глобальное управление как глобальная проблема // МЭиМО,1993. №4. С.25-26.
101. Чешков М.А. Государственность как атрибут цивилизации: кризис, угасание или возрождение? // МЭиМО,1993. №1. С. 28-40.
102. Чешков М.А. Феномен неоэтатизма (мировые и локальные измерения) // Полис, 1996. №2. С.57-67.
103. См.подр. Осадчая И. Государство в постиндустриальной экономике и социал-демократия // МЭиМО.1999, №7. С.79-88.
104. Яковец Ю.В. История цивилизаций, с. 272-273.
105. Lyotard J.-F. The Postmodern Condition. A Report on Knowledge. Minneapolis, 1984. P. XXIV.
106. Хорос В. Указ. раб., с. 11.
107. Там же, с. 12.
108. Нэсбитт Дж., Эбурдин П. Указ. раб., с. 70, 71, 90.
109. Bell D. The Social framework, p. 164.
110. Maffesoli M. La solidarite past-modern // La nouvelle revue socialiste. P., 1989. N6. P. 78.
111. Модернизация: Зарубежный опыт и Россия, с. 94.
112. Нэсбитт Дж., Эбурдин П. Указ. раб., с. 78, 83, 85, 94, 98.
113. См. подр. гл. II.
114. Сорокин П. Долгий путь. Автобиографический роман. Сыктывкар, 1991. С. 226-227.
115. Нэсбитт Дж., Эбурдин П. Указ. раб., с.311, 317, 341.
116. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. С.96.
117. Печчеи А. Человеческие качества. М., 1980. С. 183-184.
118. Моисеев Н.Н. Информационное общество: возможности и реальность // Полис, 1993, №3. С. 8.
119. Путин В.В. Россия на рубеже тысячелетий// Независимая газета. 30.12.1999. С. 4.