год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Главная проблема, по мнению экономиста, - участие государства в поддержании экономического роста. Если будет рост, то проблема долговых выплат становится второстепенной и вполне может быть решена за столом переговоров с кредиторами.

- Я знаком с идеями Илларионова по вопросу внешнего долга, но в ответ могу лишь повторить свою позицию по этому вопросу. Первый вопрос: выгодно ли России платить по долгам? Полагаю, что это выгодно России, потому что только в этом случае наши корпорации будут иметь нормальные финансовые условия на внешних рынках. А для открытой экономики это важный элемент. Это принципиальная позиция. Но весь вопрос заключается в том, когда и сколько платить. Есть такая версия, что если в 2003 году мы заплатим все долги, то сами будем пухнуть с голоду. Мне представляется, что это совершенно нереалистично. А реалистично то, что мы заплатим ровно столько, сколько будем иметь, сколько сможем заплатить. А наши возможности по оплате зависят от двух других параметров: цен на наш экспорт и внутреннего роста экономики.

Один параметр - это цены на наш экспорт. Поскольку наш экспорт главным образом сырьевой, то все зависит от цен на сырье. При высоких ценах на сырье мы получаем дополнительную выручку, за счет которой платим ровно тем, кто покупает у нас этот экспорт. Возникает такая ситуация: они платят много за наш экспорт, а мы им эти деньги возвращаем в виде платежей по долгам.

Как только цены на наш экспорт падают, наши кредиторы уже от этого выигрывают. В этих условиях мы должны вести с ними переговоры. Переговорных позиций может быть две. Первая - мы очень бедные, и не можем платить. Эта позиция глупая и бессмысленная.

Но есть и другая переговорная позиция - мы в действительности никаких денег никогда не получали (помимо МВФ по кредитам МВФ надо платить, здесь нечего обсуждать). Мы денег не получали, мы получали товары, а теперь с нас хотят получить деньги. То есть уже есть предмет для переговоров. Какие товары мы получали, по каким ценам? Здесь тоже, безусловно, есть предмет для переговоров, есть переговорная позиция: что нам предоставляли - то, что действительно было нужно, или пользовались нашей безответственностью. То есть в этом смысле позиция такая: Запад получает наш экспорт более дешевым, но начинает с нами переговоры по вопросу конкретных сумм и графиков платежей (иначе - мы вообще не платим). Когда приходится вести переговоры, это тяжелая проблема для трех человек - министра финансов,премьер-министра и Президента РФ, но не проблема экономики. Три человека вынуждены заниматься долгами, но это их обязанность (причем при высоких ценах долгами этим троим заниматься не нужно).

Замечу, что все это не имеет никакого отношения к нашей экономике. Главная же проблема - это возможность оплачивать долги за счет внутреннего роста экономики. Причем такого роста, когда растут одновременно и объемы и эффективность. Интеграция объемов и эффективности создает основание платить долги.

Есть еще одно соображение. Давайте платить деньги, тем самым заботясь о будущем. Но единственная гарантия, что наши дети будут жить хорошо, - это самим жить хорошо. А позиция мы будем жить плохо, но зато наши дети хорошо еще никому не удавалась. С этой точки зрения возникает проблема: являются ли деньги, которые мы получаем от экспорта, лишними? Этот вопрос касается и тех денег, которые реально получает бюджет и которых бюджет не собирает - так называемой сырьевой ренты. Скорее всего, эти деньги лишними не являются. Просто власть пока не может найти им эффективного применения.

Сегодняшняя драма заключается в том, что власть не знает, что делать с деньгами. Если их просто разбрасывать внутри страны, то будет инфляция. Если их просто отдать пенсионерам, врачам, учителям, военным, то получится, что мы стимулируем импорт, поскольку покрытие доходов возможно только за счет импорта. (К тому же возникает угроза негативной общественной реакции на снижение доходов - в будущем доходы от экспорта могут снизиться.)

Получается, что самый надежный способ вложения денег - это вложение в реальную экономику, чтобы деньги там работали и приносили доход. Но тут власть говорит: Это нас не касается, мы это не знаем и по определению знать не может, куда девать деньги. Пусть бизнес этим занимается. То есть все риски власть фактически перекладывает на бизнес. Но бизнес у нас не хочет на себя брать риски инвестиций, и реальные возможности для экономического роста практически не используются.

Если власть устранилась от вложения денег, то возникает вопрос о денежной стерилизации. И отдача долгов - это просто один из видов стерилизации.

Я считаю, что власть должна напрячься и понять, чего хочет. Должны быть построены системы канализации бюджетных денег в направлении эффективности. А это не просто отдать деньги, а чтобы деньги работали на удовлетворение спроса. Это тяжелая работа, требующая специальных знаний, других людей, другой квалификации. (Например, у наших банков есть проблемы с инвестициями. Банк готов дать деньги на инвестиции, но у него нет людей, которые отличают яму от котлована. Надо иметь людей или структуры, которые будут проводить соответствующие экспертизы. Но эти структуры надо создавать: сегодня они существуют лишь частично, а частично разрушены.)

Хочу обратить внимание на подмену понятий. Говорят: Раз деньги государственные, то единственное расходование этих денег - это государственные капиталовложения, то есть возврат к той неэффективной системе, которая была в СССР. Но, говоря о государственных средствах или средствах населения, мы не имеем в виду, что каждый бежит со своими деньгами и ищет место для инвестиций. Мы имеем в виду структуры, которые деньги населения (или государства) аккумулируют, а потом эффективно используют. То же самое с государственными деньгами. Должны быть соответствующие структуры для эффективного вложения денег. Причем эти структуры во всем мире существуют. Например, в Японии существуют банки развития и внешней торговли. Есть разные варианты: можно использовать банки и можно использовать частные структуры. Михаил Касьянов правильно говорит, что у нас нет финансовой инфраструктуры для нашего экспорта. Не сырьевого, а, скажем, экспорта машиностроения. Может ли экспорт машиностроения реализовываться за наличные или с предоплатой? Машиностроительный экспорт идет в кредит.

Таким образом, есть возможности для эффективного использования государственных средств. И если мы получим масштабный экономический рост, то вся проблема долга будет носить уже второстепенный характер. И мы можем договариваться о наших платежах с кредиторами.

Итак, три вывода. Первый - долги надо платить, и это нам выгодно. Второй - вопрос о суммах и сроках - это обязательно предмет переговоров. В условиях, что мы не можем сейчас платить, то есть в условиях резкого снижения цен на энергоносители, сумма платежей по долгу должна снижаться за счет переговоров. И третий вывод: главный инструмент решения долговой проблемы - это экономический рост.

Мы имеем сегодня возможность поддержать экономический рост, и власть не должна делать вид, что это ее не касается. А зачем тогда она нам? Если власть устраняется от экономики, то давайте закроем Министерство экономики. Если не будет экономического роста, тем более масштабного, то мы не сможем финансировать ни образование, ни здравоохранение, ни оборону - вообще ничего.