год 2010-й - более 30.000.000 обращений

В 1996-1997 гг. рост активов в реальном выражении обеспечивался за счет вложений банков в ГКО, но затем, в начале 1998 г., рост уже происходил благодаря кредитованию нефинансового сектора. Ресурсами для расширения активов накануне кризиса были средства нерезидентов. Однако привлечение этих средств сопровождалось нарастанием валютных рисков. В период до кризиса имела место существенная разница в росте активов между столичными и региональными банками. На долю первых 50 банков приходилось две трети активов банковской системы. Из десяти крупнейших банков России по состоянию на начало 1998 г. половина из них перестала функционировать в период кризиса.

Еще до августа 1998 г. в банковской системе наблюдался кризис ликвидности. Поэтому если рассматривать банковский кризис в широком смысле, то как таковых четких временнПх границ у кризиса на самом деле не существует. Дефолт по ГКО-ОФЗ и девальвация рубля стали лишь катализатором тех кризисных явлений, которые к тому моменту развивались в банковской системе России. Косвенно об этом свидетельствует и тот факт, что судьба банков во время кризиса практически не зависела от докризисного уровня вложений в ГКО-ОФЗ.

В первой, наиболее острой фазе кризиса потери от обесценения рублевых кредитов компенсировались за счет роста валютной части портфеля. В этот период у банков резко возросла доля невозврата кредитов, особенно из бюджетов и внебюджетных фондов. То есть у кредитных организаций снижалась доля стандартных ссуд и возрастали доли нестандартных, безнадежных и сомнительных ссуд.

В первые месяцы кризиса банковская система была неплатежеспособной. Наибольшие трудности в преодолении кризиса возникали у московских банков. Ухудшение финансового состояния банков происходило под действием следующих факторов, ни один из которых не был решающим: высокой доли ГКО-ОФЗ в активах, высокого удельного веса ссуд НБС в активах, высокой доли просроченных ссуд. И если на первой фазе кризиса проблемы банков связывались с чрезмерными вложениями в ГКО-ОФЗ, то в период стабилизации плохое финансовое положение банка, как правило, ассоциировалось с высокой долей просроченных кредитов.

Как показал анализ, каких-либо формальных критериев финансового положения банка в канун кризиса, позволяющих говорить о том, что кредитная организация успешно преодолеет его, не существовало. Концентрация активов кредитных организаций на счетах в Центральном банке или в иных надежных местах не гарантировала банкам выживание в период кризиса.

К характерной черте кризиса можно отнести тот факт, что вклады частных лиц оказались сконцентрированы в проблемной части банковского сектора. А сами обязательства банков перед клиентами быстро обесценивались. Результатом явился резкий отток ресурсов из банковской сферы и прежде всего изъятие вкладов физическими лицами, т. е. происходило массовое бегство вкладчиков. Во многом это было связано с нарушением кредитными организациями норматива Центрального банка по привлечению денежных средств населения. Потери вкладчиков в результате кризиса были различны в зависимости от банков, где находились их средства.

Поведение юридических лиц заметно отличалось от поведения частных вкладчиков. Так, юридические лица фактически не имели возможности полностью изъять свои средства из банковской системы, поэтому в период кризиса среди них наметилась тенденция к бегству от банков с маленьким либо отрицательным капиталом к более надежным. Доверие же частных вкладчиков в результате кризиса было подорвано достаточно серьезно и, по всей видимости, восстановится очень нескоро. Поэтому основным фактором роста ресурсной базы банков на сегодняшний день являются средства юридических лиц.

Государственные расходы на поддержку банковской системы в период кризиса оказались сравнительно небольшими - около 2% ВВП. Национализации банковской системы не произошло. Суммарная доля активов банков, контролируемых государством, в период кризиса выросла незначительно. Для реального сектора экономики кризис выражался прежде всего в параличе платежной системы. И с этой точки зрения банковский кризис можно рассматривать как системный. Одной из его особенностей является то обстоятельство, что он проходил на фоне резкого подъема промышленного производства и экономики в целом, что способствовало ускорению выхода банковской системы из кризиса. В целом же банковская система по-прежнему не имеет тесной связи с реальным сектором.

Кризис 1998 г. и кризис МБК в 1995 г. были принципиально разными как по причинам, их вызвавшим, так и по макроэкономическому фону, на котором они протекали. Доходы от спекулятивных операций в конце 90-х годов благодаря ограничениям Центрального банка на валютном рынке уже не могли стать основой для процветания кредитных организаций, как это было в начале десятилетия при становлении российской банковской системы.

В период кризиса наблюдался приток средств в межбанковский сектор. Причем имели место два всплеска: в конце 1998 г. и в середине 1999 г. Первый был обусловлен увеличением активов в иностранной валюте у благополучных банков, второй происходил за счет рублевых активов убыточных банков с большим удельным весом обязательств перед нерезидентами. То есть после второго всплеска показатель доли средств в процентах к активам, размещенных в банковском секторе, уже не являлся индикатором финансового состояния банков.

Банковский сектор в полном объеме оживился к лету 1999 г. Среди банков, потерявших в период кризиса лицензию или попавших под управление АРКО, основную массу составляют те из них, которые еще до августа 1998 г. имели основания для отзыва лицензии и ухода с рынка банковских услуг. Если не считать банки с отозванной лицензией, то проблема плохих долгов в банковской системе разрешилась ко II кварталу 2000 г. По показателю просроченных обязательств банков банковская система восстановилась в III квартале 2000 г. В этот же период суммарные активы российских банков в постоянных ценах вернулись на докризисный уровень, причем темпы роста активов региональных банков опережают аналогичный показатель среди московских банков. На первой фазе кризиса рост активов происходил за счет переоценки валютных статей, а в ходе фазы стабилизации - за счет средств юридических лиц. Кризис ликвидности банковской системе удалось преодолеть к середине 1999 г., в первую очередь благодаря инфляции. Сокращение кредитования нефинансового сектора в 2000 г. преодолеть не удалось, особенно снизилось кредитование у региональных банков. Проблемы банков с капиталом до сих пор не преодолены ни по одному из показателей: совокупный капитал банковской системы не вернулся на докризисный уровень, так же как и не достигло докризисной величины отношение доли капитала к активам.

Таким образом, пока рано говорить, что банковская система России окончательно вышла из кризиса, хотя некоторые ее показатели уже соответствуют докризисному уровню. И если до августа 1998 г. в банковской системе четко просматривался кризис ликвидности, то на сегодняшний день имеет место кризис капитала. Валютная политика российских банков в настоящий момент так же рискованна, как и до кризиса. Но если до августа 1998 г. банки делали ставку на надежность валютного коридора, то теперь упор делается на недопущение укрепления курса рубля. Иностранные активы сегодня играют более важную роль в банковской системе, чем до кризиса. Валютная позиция банковской системы по иностранным операциям перестала быть фактором давления на золотовалютные резервы страны.

Процентные доходы банков в период кризиса снизились из-за сокращения кредитования НБС и снижения доходов по векселям. Процентные расходы банков также сократились. Но чистый процентный доход в итоге снизился. Эти потери банки компенсировали за счет непроцентных доходов, а именно от переоценки средств в иностранной валюте, а также благодаря сокращению административных расходов.

Прибыль банков, полученная на первом этапе, имела неустойчивую природу и была связана для кредитной организации с внешними обстоятельствами. В 2000 г. банки стали терять преимущества, которые им давала нестабильная макроэкономическая ситуация.

В целом по банковской системе можно констатировать, что уровень концентрации несколько увеличился, хотя по активам он практически не изменился. Произошел сдвиг по ссудам НБС, в основном за счет удвоения выдачи ссуд Сбербанком. Повысилась концентрация в расчетно-кассовом обслуживании. На региональных рынках банковских услуг наблюдается тенденция к увеличению уровня концентрации как по доле ссуд НБС и расчетно-кассовому обслуживанию, так и по активам.

Изменилось и поведение банков по отношению к клиентам в период кризиса. Если до августа 1998 г. срочные валютные контракты не были покрыты ликвидными активами, то в период кризиса кредитные организации стали стараться противопоставлять валютным активам валютные пассивы, а рублевым - рублевые.

Подводя некоторые итоги опросов предприятий и банков в 2000 г., следует отметить следующие моменты. Предприятия как клиенты банков тяготеют к устойчивым отношениям с банками и не склонны менять делового партнера без очень веских оснований. От банка они ожидают комплекса услуг - не просто расчетно-кассового обслуживания, а возможности оптимизации потока денежных средств, получения сопутствующих консультационных услуг. Если банк не оправдывает ожиданий с точки зрения качества или набора услуг, предприятия склонны скорее не к смене банка, а к диверсификации взаимоотношений с банками путем открытия счета еще в каком-либо банке или банках (доля респондентов, имевших счет только в одном банке, чуть более половины). Несмотря на два кризиса, за шесть лет предприятия в качестве причины работы более чем с одним банком гораздо чаще называли качество обслуживания, нежели уменьшение риска финансовых потерь. Со своей стороны, региональные банки, вошедшие в выборку, не страдают комплексом крупного клиента - никто из респондентов не высказал предпочтения исключительно крупным клиентам. Не исключено, что ориентация на средних и мелких клиентов носит скорее вынужденный характер и связана с невозможностью обеспечить действительно комплексное обслуживание корпоративных клиентов. Однако проверить это предположение из-за отсутствия в выборке столичных банков и вообще достаточного количества крупных по российским меркам банков не представлялось возможным.

Набор банковских продуктов, которым пользуются предприятия-респонденты, весьма ограничен. За пределами расчетно-кассового обслуживания это операции с векселями, кредиты, консультационные услуги. Ими пользуются более трети респондентов. В два раза реже респонденты используют конверсионные операции, в то время как предлагает их 80% банков-респондентов. Использование предприятиями остальных услуг носит единичный характер.

Заемщиков банков среди опрошенных предприятий на момент опроса оказалось менее трети. Еще 30% хотели бы получить кредит, но банк его не предоставляет. Таким образом, 40% предприятий не используют и не хотят использовать банковский кредит, значительная их часть специально отметила, что не ощущает потребности в этом инструменте. Возможно, такое распределение ответов перекликается с ответами предприятий на вопрос об интенсивности конкуренции, полученными в других опросах. Если предприятие не ощущает конкуренции, то нет и стимулов к более напряженной работе, действиям на опережение, к риску, с которым неизбежно сопряжено привлечение кредитов. Но возможна и иная трактовка. В стране складывается такая модель финансирования реального сектора, в которой банки играют ограниченную роль, а преобладают не косвенные, к которым относятся банковские кредиты, а прямые, без посредника, методы финансирования. Как показал опрос, кроме банковских кредитов те или иные внешние источники финансирования используют около 60% респондентов, наиболее популярные инструменты - займы частных лиц (среди относительно мелких предприятий), векселя (среди более крупных предприятий), займы других предприятий и товарные кредиты (численность занятых на предприятиях, использующих два последних инструмента, ближе к среднему значению по выборке - соответственно 652 и 807 человек).

Предприятия, пользующиеся банковскими кредитами, активнее используют и другие банковские продукты. Так, доля использующих операции с векселями повышается с 42% в среднем до 61% среди предприятий, привлекавших банковские кредиты на момент опроса. Использование консультационных услуг повышается с 36% до 48%, зарплатных карточных проектов - с 12% до 22%. В то же время предприятия-заемщики более склонны к работе одновременно с несколькими банками - около двух третей из них обслуживались более чем одним банком.

Блок вопросов, касающихся обслуживания кредитов, к сожалению, оказался с точки зрения ответов не очень репрезентативным. Из тех, кто имел практику регулярного привлечения кредитов (а это менее 170 предприятий), около 20% имели в то или иное время проблемы с их возвратом. В балансах банков эти проблемы не видны. Даже на пике кризиса (на 1 апреля 1999 г.) доля просроченных кредитов в общей сумме не поднималась, по данным Центрального банка, выше 11%. А в банках выборки максимальное значение пришлось на конец 1998 г. и составляло 5,6% (среднее арифметическое значение). Ключ к этому несовпадению, по всей вероятности, следует искать не в ответах банков, а в ответах предприятий, 70% которых в случае проблем с возвратом прибегали к лонгированию полученных ранее ссуд. Так что фактическая реструктуризация кредитов происходит, но скрытая как от надзорных органов, так и от соседей по рынку. На нынешнем этапе проблему плохих долгов банки не относят к актуальным. Большинство банков считает, что доля не обслуживаемых кредитов у них в середине 2000 г. ниже, чем накануне кризиса 1998 г. Это касается как рублевых, так и валютных ссуд. Таким образом, по внешним признакам балансы оказались расчищены от плохих долгов после кризиса.

Что касается перспектив расширения кредитования банками реального сектора, то в заключение хотелось бы еще раз привлечь внимание к тому, что реформа банковского сектора - необходимое условие повышения его вовлеченности в снабжение кредитными ресурсами реального сектора. Но эффективность мер по реструктуризации банковского и в целом финансового сектора в значительной степени зависит от координированности этих шагов со структурными реформами в самум реальном секторе. Тем более что связь между состоянием реального и банковского секторов в постдевальвационный период теснее, чем это принято считать, хотя и носит в значительной степени односторонний характер. Постараемся обосновать этот тезис. Для этого примем во внимание особенности двух секторов российской экономики - ориентированного на экспорт и ориентированного на внутреннее потребление. Границу между ними, естественно, можно провести лишь весьма условно, тем не менее можно считать, что первый сектор ориентирован на кредиты в иностранной валюте, а второй - в большей степени на рублевые (в той мере, в которой предприятия этих секторов вообще используют кредиты банков [1]). На ссуды в иностранной валюте ориентированы также и импортеры, но, как видно на рис. 4.1, изменения в объеме ссуд в иностранной валюте гораздо теснее коррелируют с динамикой экспорта, чем с динамикой импорта.

Сопоставление изменений за полугодовой период изменений стоимостного объема экспорта, импорта, а также ссуд в иностранной валюте, предоставляемых банками российским предприятиям, показывает, что динамика ссуд в иностранной валюте в постдевальвационный период повторяет динамику стоимостного объема экспорта, но со сдвигом "вниз" - падение ссуд в иностранной валюте во второй половине 1998 г. и первой половине 1999 г. больше, чем сокращение экспорта, а рост во второй половине 1999 г. и первой половине 2000 г. меньше, чем увеличение экспорта [2].

Относительно вялая реакция банковских кредитов на увеличение экспорта отчасти может объясняться низким спросом на кредиты со стороны экспортеров в условиях высоких увеличивающихся доходов. В какой-то степени действие этого фактора отражает динамика банковских депозитов предприятий и организаций. С начала 1999 г. по конец III квартала 2000 г. депозиты юридических лиц в постоянных ценах выросли на 96%. Но нельзя сбрасывать со счетов и ограничения, на которые наталкивается спрос на такого рода ресурсы. В данном случае имеется в виду не дежурный аргумент, что наши экспортеры слишком крупные, чтобы кредитоваться на местном рынке банковских услуг. Это справедливо, но не для всех субъектов экспортных отношений. Кризис к этим традиционным ограничениям добавил новые. Во-первых, покинули рынок почти все лидеры этого сегмента банковских услуг накануне кризиса. Из пяти крупнейших банков - кредиторов предприятий в иностранной валюте пережил кризис только Сбербанк (остальные - Инкомбанк, "СБС-Агро", ОНЭКСИМ-банк и "Российский кредит" - в той или иной форме прекратили активные операции). Во-вторых, оставшиеся банки лишились основного источника ресурсов для этого вида кредитования. Как уже было отмечено, кредитование в иностранной валюте в докризисный период в значительной степени строилось на привлечении средств нерезидентов и прежде всего синдицированных кредитов иностранных банков. Кризис отрезал большинство банков от доступа на международные рынки капиталов. Мобилизовать ресурсы внутри страны оказалось для банков делом если и не непосильным, то очень непростым (рис. 4.2). Сокращение требований нерезидентов к российским банкам сопровождалось уменьшением абсолютных сумм кредитов в иностранной валюте, предоставляемых банками. Заместить этот ресурс ни депозиты, ни транзакционные счета в иностранной валюте не могут, а потенциал их роста оказался к 2000 г. в значительной степени исчерпанным (рис. 4.3). В процентах к активам остатки на счетах юридических лиц в иностранной валюте демонстрируют в 2000 г. тенденцию к снижению, а рост доли депозитов юридических лиц в иностранной валюте в пассивах в рассматриваемый период составил только 0,5%.

Все это позволяет говорить о том, что неурегулированные проблемы с иностранными кредиторами - это не исключительно проблемы банковского сектора и тем более не проблемы отдельных банков. И без восстановления доверия к банковской системе она не может восстановить функцию финансового посредничества между владельцами сбережений и реальным сектором даже в том объеме, в котором она его выполняла до кризиса. Тем более не решат эту проблему меры, направленные на дальнейшее ограничение прав кредиторов, вроде лоббируемого банками ограничения права требования вкладчиком своих денег до истечения срока договора вклада.

Пока же рост кредитования в иностранной валюте заметно отстает от роста активов. Его увеличение в 2000 г. помимо Сбербанка обеспечили те банки, которые на старте года были даже меньше, чем в среднем, вовлечены в кредитование нефинансового сектора.

В свою очередь, ссуды небанковскому сектору в рублях в ходе кризиса продемонстрировали высокую чувствительность к изменениям в динамике промышленного производства. На рис. 4.4 приведены изменения в объеме промышленного производства и ссуд в рублях банков клиентам из НБС по полугодиям в текущих ценах: не только сокращение производства во второй половине 1998 г. сопровождалось уменьшением объема кредитов, но и рост показателя промышленного производства в первом полугодии 1999 г. сопровождался ростом предоставленных ссуд в рублях на 47% в текущих ценах. Во второй половине 1999 г. рост ссуд опережал темпы роста промышленного производства, но уже в первом полугодии замедлился, практически совпал с темпом роста промышленного производства и составил 25%.

Анализ изменений в структуре активов банков, кредитующих реальный сектор, позволяет сделать вывод, что рост рублевых кредитов, наблюдавшийся в 2000 г., лишь отчасти можно приписать увеличению ресурсов банковской системы. В значительной степени он происходил за счет перераспределения средств внутри кредитного портфеля банков и активов, размещенных ранее в банковском секторе, и был обеспечен возвращением в Россию части средств, размещенных ранее за пределами страны.

Таким образом, элиминирование влияния девальвации рубля на динамику ссуд в иностранной валюте, а также использование в качестве индикатора процессов, происходящих в экспортно-ориентированной части экономики, показателя стоимостного объема экспорта, а в секторе, ориентированном на внутренний спрос, - показателя объема промышленного производства, позволяют выяснить, что динамика кредитов реальному сектору демонстрирует высокую степень чувствительности к процессам, происходившим в экономике после августа 1998 г. Это не вполне согласуется с тезисом о слабой связи между реальным и банковским секторами российской экономики. Скорее можно говорить о том, что процессы в реальном секторе могут оказывать серьезное влияние на банковский, обратное влияние банков на реальный сектор, ориентированный на самофинансирование, гораздо слабее.

Примечания [1] В частности, доля банков в общем объеме финансирования инвестиций в основной капитал составляет около 5%, а за первое полугодие 2000 г. сократилась до 4% (Вестник Банка России. - 2000. - # 63-64).

[2] Анализ статистики за более ранний период осложняется неполной сопоставимостью данных по ссудам из-за перехода банков на новый План счетов. Можно констатировать, что ссуды в иностранной валюте в первой половине 1998 г. еще продолжали расти на фоне сокращения импорта, но нет возможности выделить ту часть, которая приходилась на конец 1997 г. на ссуды нерезидентам в иностранной валюте.